Убежденный в том, что правила гильдий препятствуют экономическому развитию, Джозеф поощрял капиталистическую промышленность, но выступал против размножения машин, опасаясь, что «это лишит тысячи людей средств к существованию».59 Он освободил промышленных рабочих от воинской повинности, но они роптали на то, что он сократил праздничные дни для безработных. Он возвысил купцов, промышленников и банкиров до аристократических титулов и национальных почестей. Он отменил или сократил внутренние пошлины, но сохранил высокие защитные тарифы на импорт. Отечественные производители, огражденные от иностранной конкуренции, повышали цены и выпускали некачественные товары.60 Возмущаясь тарифами, Пруссия, Саксония и Турция закрыли свои ворота для товаров империи; Эльба, Одер и Дунай потеряли часть своей торговли. Иосиф попытался увеличить сухопутное сообщение с портами Адриатики, проложив новую дорогу, Виа Жозефина, через Карниольские Альпы; он создал Ост-Индскую компанию и надеялся развить торговлю с Востоком, Африкой и Америкой через свободные порты Фиуме и Триест. В 1784 году он заключил торговый договор с Турцией, но три года спустя его война с Турцией закрыла выходы Дуная в Черное море, и дунайские купцы вслед друг за другом обанкротились.

Чтобы стимулировать обращение капитала, он исключил из законов старый запрет на проценты, узаконил ссуды под пять процентов и возвел еврейского банкира в баронеты. Он предложил государственные займы и временные монополии для новых предприятий. Он принял физиократическую идею единого налога только на землю, варьирующегося в зависимости от местоположения и плодородия, и уплачиваемого крупными и мелкими землевладельцами. Для этого требовалось провести обследование всех земель империи; оно обошлось в 120 000 000 гульденов, которые заплатили владельцы. Согласно новому закону, крестьянин должен был оставлять себе семьдесят процентов своего продукта или дохода, двенадцать процентов отдавать государству, а остальное делить между феодальными пошлинами и церковной десятиной; раньше он платил тридцать четыре процента государству, двадцать девять процентов помещику и десять процентов церкви, оставляя себе только двадцать семь процентов.61 Дворяне протестовали, что это новое разделение разорит их; в Венгрии они подняли восстание.

Население Австрии, Венгрии и Богемии выросло с 18 700 000 человек в 1780 году до 21 000 000 человек в 1790 году.62 Современник сообщал, что кирпичные коттеджи вытесняют старые сельские лачуги, а кирпич заменяет дерево в городском строительстве.63 Бедность сохранялась, но императорский рескрипт 1781 года учредил Арменинституты (институты для бедных), где любой человек, не имеющий возможности заработать на жизнь, мог потребовать поддержки без ущерба для своего самоуважения.

Хотя официально Иосиф был «викарием Христа», «защитником христианской церкви» и «защитником Палестины… и католической веры», вскоре после прихода к абсолютной власти он начал снижать роль церкви в своих «наследственных» землях — Австрии, Венгрии и Богемии. 12 октября 1781 года он издал Эдикт о веротерпимости: Протестанты и греческие православные должны были иметь свои храмы, школы и конвенты, владеть имуществом, заниматься профессиональной деятельностью, занимать политические и военные должности. Император призвал народ «воздерживаться от всех поводов для споров по вопросам веры… и относиться с любовью и добротой к тем, кто придерживается иного общения».64 В предписании ван Свитену Иосиф откровенно раскрыл источники своего вдохновения: «Нетерпимость изгнана из моей империи, [которая может быть] счастлива, что не стала жертвой таких людей, как Калас и Сирвен… Терпимость — это следствие распространения просвещения [les lumières], которое теперь охватило всю Европу. Оно основано на философии и на великих людях, которые ее основали… Только философии должны следовать правительства».65

Как и в «Трактате о веротерпимости» Вольтера (1763), у этой веротерпимости были свои пределы. Некоторые члены совета предупреждали Иосифа, что если отменить все ограничения, то начнется бурный рост диких верований, вплоть до откровенного атеизма, что приведет к враждебным сектам, социальным беспорядкам и падению всех авторитетов. Поэтому, когда ему сообщили, что несколько сотен богемцев публично объявили себя деистами (1783 г.), он приказал, чтобы любого человека, исповедующего подобное, «без дальнейшего расследования подвергали двадцати четырем ударам кожаной плетью по ягодицам, а затем отправляли домой», и эта операция должна была повторяться каждый раз, когда подобное публичное исповедание будет возобновляться.66 Некоторые упорствующие деисты были отправлены в военные колонии. Позже мы увидим, насколько далеко зашел Иосиф в своих усилиях по освобождению евреев.

Одним из результатов Эдикта о веротерпимости стал быстрый рост числа исповедующих протестантов в королевстве: с 74 000 в 1781 году до 157 000 в 1786 году. Свободомыслие росло, но оставалось ограниченным частными кругами. Масоны, давно обосновавшиеся в Австрии, организовали в Вене (1781) ложу, в которую вступили многие видные граждане, и (несмотря на ее неявный деизм) ей покровительствовал сам император. «Целью общества, — говорил один из его членов, — было осуществление свободы совести и мысли, столь счастливо поощряемой правительством, и борьба с суеверием и фанатизмом в… монашеских орденах, которые являются главной опорой этих зол».67 Масонские ложи размножились до восьми только в Вене; вступать в них стало модно; масонские эмблемы носили представители обоих полов; Моцарт написал музыку для масонских церемоний. Со временем Иосиф заподозрил ложи в политическом заговоре; в 1785 году он приказал венским ложам объединиться в две и разрешил только одну ложу в каждой провинциальной столице.

Иосиф назначил комиссию для пересмотра цензурных законов, а в 1782 году обнародовал ее результаты в новом кодексе. Книги, систематически нападающие на христианство или содержащие «безнравственные высказывания и нечистые непристойности», были запрещены; но также запрещались и книги, «содержащие баснословные чудеса, явления, откровения и тому подобные вещи, которые могут привести простого человека к суеверию [и] вызвать отвращение у ученых».68 Критические статьи и пародии разрешались, даже если в них содержались нападки на императора, но они должны были содержать настоящее имя автора и подпадали под действие закона о клевете. Книги, внесенные в римский Index Librorum Prohibitorum, должны были быть открыты для использования учеными в библиотеках. Научные труды должны были быть полностью освобождены от цензуры; также как и научные труды, если какой-либо признанный авторитет ручался за их научный характер. Книги на иностранных языках можно было беспрепятственно ввозить и продавать. Академическая свобода была расширена. Когда четырнадцать студентов Инсбрукского университета донесли властям на своего преподавателя за утверждение, что мир старше шести тысяч лет, Иосиф решил вопрос в упрощенном порядке: «Четырнадцать студентов должны быть уволены, ибо такие бедные головы, как у них, не могут извлечь пользу из образования».69-Новые правила вызвали возмущенные протесты иерархии; в ответ Иосиф разрешил Вене полную свободу публикаций (1787). Еще до этой свободы венские печатники воспользовались слабым соблюдением кодекса