доблести укладывает много-численные коробки с дефицитом в багажник букаевской машины и больше их не видит. И ему нечего подарить супругам Россошанским, с тощим пакетом вещей он едет в Ники-Хита! Зато стол у тещи к его приезду ломился от разнообразия блюд, но он, как обычно, стеснялся у них есть; голодный, на перекладных, в морозную ночь добирался до далекого предгорного села, до родной матери, зная, что она досыта накормит, обогреет, успокоит.

Сразу после Нового Года возвращались обратно в Москву. Провожать Марину и Арзо вызвались не только Марха с сыном, но и многочисленная родня, а может, просто свита. На лестничной клетке до лифта провожала и Россошанская.

– Вот не поверите, Лариса Валерьевна, – широко, благожела-тельно улыбалась Марха, – как родного сына теперь люблю я Арзо.

– Да, – понимающе кивнула Россошанская, и щупая рукав Сам-биева, одновременно оглядывая меха Букаевых, сочувственно про-должила. – Вот только курточка на нем больно легкая, не для москов-ских морозов.

– Да ниче, – стал умирять возникшую неловкость Самбиев. – Мне в ней бегать легче, удобней… Не потею.

Всю дорогу до аэропорта Букаевы молчат, они озлоблены на соседку, и только после регистрации Марха заговорила, прощаясь с зятем.

– Куртка, действительно, худая. Я ведь забыла, что Москва – не Грозный, и там холоднее… Ничего, я вот к нашему пополнению обя-зательно приеду к вам и тогда в подарок куплю стоящее. А то вы не сумеете. Какую-нибудь тряпку купите, деньги на ветер выкинете. А насчет квартиры, дачи, гаража не беспокойся: я все документы про-верю, переоформлю, наведу порядок. Везде замки поменяю, буду еженедельно проверять.

– Спасибо, спасибо, – искренне рад помощи Арзо.

С наступлением Нового года он стал полноправным хозяином всей недвижимости, доставшейся ему от Цыбулько. Накануне они с тещей объездили все объекты, Марха просто в восторге и, идя на-встречу, с готовностью берет на себя все функции содержания, вплоть до оплаты коммунальных и иных издержек.

Последние наставления матери дочери, в том числе и «береги себя» и то же самое к Арзо, и как восхищение им:

– А ты, Арзо, как всегда, прав! В этой куртке не вспотеешь и от перепада температур после метро воспалением не заболеешь. Да и бегать, как ты говоришь, удобней в ней. Молодец, Арзо! Только не ленись!

* * *

Только-только Арзо стал привыкать к бешеному ритму столич-ной жизни, как вдруг на рассвете последовали частые междугородние звонки. Так рано им никто не звонил, и от одного этого он почувст-вовал неладное. А когда в трубке услышал слегка позабытый проку-ренный бас бывшего председателя колхоза Шахидова, понял – дело серьезное: надо срочно вылетать на Кавказ.

Жена возражает против этой поездки. Звонит Марха и говорит, что оставлять дочь одну в таком положении, в чужом городе, как ми-нимум, дикость, уверяет, что сама разберется, и если он так кому-то нужен, то пусть сами вылетают в Москву.

За пару дней Арзо утряс свои дела, перепоручил лаборантскую, по благосклонности руководства кафедры, вновь взял командировку в Грозный и, попросив знакомых земляков приглядывать за женой, вылетел.

Его никто не встречал. Прямо из аэровокзала он позвонил Рос-сошанским, потом Букаевым: у последних телефон все время был за-нят, и, отчаявшись дозвониться, Арзо прямиком поехал в Ники-Хита.

На следующее утро поехал в райцентр Шали. База Шахидов по-прежнему работал председателем районного агропромышленного комитета, здесь же в райцентре жил. Должность звучала громко, но по значимости это было никчемное место. В руках Базы не было ни-какой власти, и его немногочисленный аппарат (всего два человека) просто собирал сведения по району и передавал их в вышестоящую инстанцию, дублируя роль статуправления.

Во время андроповской реакции, когда мздоимство уменьши-лось, и к службе привлекались энергичные, деловые люди, честолю-бивый Шахидов без связей, поддержки и денег сумел вырасти до председателя крупнейшего в районе колхоза. После смерти Андропо-ва буря внезапно улеглась, гниль развитого социализма вновь покры-лась плесенью застоя, и в этих рутинных условиях прелой жизни Ша-хидов не выдержал конкуренции богатых взяткодателей – его с поста председателя сместили. Многие из таких, как он, в этих «болотных» условиях, втянулись в грязь времени: морально сдались, пошли в ус-лужение к людям явно ниже их общечеловеческого уровня, или про-сто спились. Шахидов все же «на плаву» удержался, не засосался, не присосался, тиной не покрылся, и хоть и имел бутафорскую долж-ность, а все-таки из-за своего рвения и жесткого характера вес в рай-оне имел: был членом бюро райкома КПСС и совсем недавно стал еще и зампредседателя райисполкома.

На прошлогоднем выдвижении депутатом Докуева Албаста, Шахидов выступил открыто с резкой критикой кандидата. Как и ожидалось, Докуев тем не менее стал депутатом, и теперь все ожида-ли, что он будет мстить Шахидову. Это вскоре подтвердилось. В ма-леньких деревнях ничего не утаишь, и из конторы колхоза «Путь коммунизма» пополз слух, что собирается обличительный материал на бывшего до Докуева председателя колхоза Шахидова База и стар-шего экономиста Самбиева Арзо.

Самбиев уже был в Москве и ничего не знал, а Шахидов отно-сился к слухам наплевательски, ибо с тех пор три года прошло, столько ревизий пережито, а сколько все списывающих актов состав-лено, словом, поросло все травой, позабыто. И тут вызывают его в прокуратуру, и не в районную, а сразу в республиканскую. Молодой следователь – чеченец, видимо еще не испорченный человек, преду-преждает, что дело сверхсерьезное и находится под личным контро-лем генерального прокурора республики и исходит из обкома КПСС. Только тогда Шахидов заволновался, а когда после второй явки пол-ностью ознакомился с делом, осознал, какая лавина компромата и шантажа несется на него и его «подельника» Самбиева.

По архивной документации колхоза, прямо доказать виновность Шахидова и Самбиева невозможно. В крайнем случае, если без пред-взятости – то это должностная халатность, которая за давностью лет может быть прощена. Но над этим делом работали грамотные юри-сты, и к нему «присобачены» три свидетельских показания от работ-ников колхоза: зампредседателя колхоза Айсханова, главного бухгал-тера Хацоева и бывшего секретаря парткома Шамилева. Все показа-ния идентичны и подробно описывают корыстные злодеяния с опи-санием диалогов, дат, присвоенных сумм. И всюду виноваты только Шахидов и Самбиев. Показания, что отягчающе, не анонимны, и зая-вители настаивают «на восстановлении справедливости, законности, и в любое время готовы подтвердить свои показания в суде».

Все дело базируется на трех фрагментах: завышенное списание по капстроительству, наряды на невыполненные объемы работ, в том числе и на поливе, и махинации с жирностью молока. К последнему делу Самбиев имеет косвенное отношение, и об этих фактах «выпол-нения» плана по надою молока знают все,