просьбой. Он приказал ему принести два файла из архива и не говорить об этом инспектору. «Давайте не будем кормить его причудливыми теориями, для его же блага», – таково было обоснование Далмассо. Фумагалли поначалу подчинился. Однако, поскольку от него не ускользнуло сходство между двумя событиями, он на всякий случай сделал фотокопию досье на Вампира. Когда исчезла Лаура Кордеро, а Меццанотте выразил уверенность, что ее похитил именно Призрак, он начал сомневаться, не зря ли комиссар скрывает это досье от инспектора, но не решался нарушить приказ начальника. Только после того, как Рикардо был отстранен от работы, расстроенный мыслью о том, что если б девушку убили, то вина легла бы и на него, Фумагалли нашел выход, оставив папку на столе Меццанотте.

Рикардо было трудно во все это поверить. Глупость комиссара не поддавалась логике. Чтобы избежать неприятностей, которые, как он опасался, принесет ему расследование, Далмассо чуть не позволил убить невинную женщину, что, кстати, привело бы к гораздо худшим неприятностям.

– А второй? – спросил он.

Фумагалли непонимающе воззрился на него.

– Второй документ. Ты сказал, их было два.

– Ах да… Это было более свежее расследование, но я, честно говоря, не совсем понял, какое отношение оно имеет к этому делу.

«Ну, – подумал Меццанотте, – теперь это уже не имеет значения. Вопрос с Призраком закрыт. По крайней мере, хотя бы этот вопрос…»

– Могу ли я тоже поздравить героя дня?

Повернувшись, Меццанотте столкнулся с непокорными черными локонами и сверкающими темными глазами Нины Спада. Специальный агент поднялась на носочки и прижалась поцелуем к его щеке, немного слишком близко к уголку рта, чтобы назвать его невинным.

– Из грязи да в князи, да с корабля на бал, – заметила она полуиронично, полувосхищенно. – Да уж, ты не любитель полумер.

И ушла, покачивая бедрами, притягивая взгляды окружающих даже несмотря на то, что была затянута в форму.

Нина была права. Взлеты и падения его карьеры все больше напоминали американские горки. Перед экспедицией в подземелье он, казалось, достиг дна, а теперь вдруг снова оказался на вершине… Не то чтобы Рикардо питал слишком много иллюзий на этот счет – скорее всего, и на этот раз все будет ненадолго. Первое заседание суда быстро приближалось, и оно обещало снова вынести на поверхность враждебность и презрение коллег, холодность начальства, запугивания… не меньше и не больше, чем раньше.

Тем временем празднование подходило к концу, как и три бутылки, принесенные Колеллой. Коллеги из предыдущей смены, оставшиеся на вечеринку, поспешно уходили, остальные готовились вернуться к своим обязанностям. Меццанотте тоже воспользовался возможностью уйти. После того как накануне вечером он несколько часов тщетно ломал голову, по дороге в офис у него родилась идея, и он желал воплотить ее в жизнь.

Кастрилло и Драго не были невинными овечками, рассуждал он. Они увидели возможность сорвать большой куш и без колебаний воспользовались ею, даже если это означало украсть у эсэсовцев и навлечь на себя их гнев. На такое не пойдешь сгоряча, без плана, если твоя совесть чиста и раньше ты ничего такого не делал.

Если эти два фашиста были закоренелыми преступниками, учитывая, что они выглядели настолько мерзко, то вполне вероятно, что они вместе совершали и другие преступления, а значит, подвергались полицейским преследованиям, следы которых должны были обнаружиться в документах того времени, которые, как знал Меццанотте, хранились в Государственном архиве. Он намеревался проверить, не встречается ли фамилия Драго в старых полицейских или судебных документах вместе с фамилией Кастрилло. Так он сможет узнать полное имя второго фашиста, дату и место его рождения, а также любую другую полезную информацию для продолжения расследования.

Рикардо сел за свой стол, нашел номер миланского отделения Государственного архива и позвонил. После нескольких столкновений с сотрудниками, которые один за другим давали ему отлуп, заявляя, что это не входит в их компетенцию, ему удалось дозвониться до архивариуса.

Женский голос, ответивший ему, был звонким, бодрым и заинтересованным, в отличие от тех, с кем он разговаривал до нее. Должно быть, она была новичком, чей энтузиазм по отношению к своей работе пока еще не иссяк. Для него это было удачей.

Рикардо спросил ее имя – Тициана Сарти – и попытался завязать разговор с помощью нескольких острот, к которым девушка оказалась неравнодушна. Затем, не вдаваясь в подробности, он объяснил ей, что расследует нераскрытое преступление, корни которого уходят в годы фашизма, указав, как необходимая ему информация может позволить ему разоблачить убийцу, годами разгуливавшего на свободе.

На молодую сотрудницу архива его рассказ произвел впечатление, но просьба показалась необычной. Тициана ответила, что ей ничего не известно. Да, она и ее коллеги нередко проводят исследования по поручению ученых, которые не могут приехать лично, однако полицейское расследование – это совсем другое дело. Возможно, было бы правильнее, если б он подал заявление по официальным каналам…

– Тициана, – произнес Меццанотте низким голосом, к которому прибегал, когда хотел произвести впечатление на девушку. – Могу я называть тебя Тициана?

Архивариус со смехом согласилась.

– Прекрасно, а ты зови меня Рикардо, пожалуйста. Кстати, я должен тебе кое-что сказать: у тебя прелестный голос…

На другом конце линии раздалось заливистое хихиканье, одновременно смущенное и довольное.

– Видишь ли, Тициана, моя проблема именно в этом. Я не могу использовать официальные каналы, пока дело остается в архивах. Я просто ищу улики, которые позволят мне открыть его снова. Ты – единственная, кто может мне помочь, а время поджимает – ведь срок давности преступления истекает… Я взываю к твоему доброму сердцу и чувству гражданского долга: помоги мне восстановить справедливость в отношении невинной жертвы, не позволив убийце уйти от наказания, пока не стало слишком поздно.

Эта искренняя просьба произвела фурор. Рикардо не пришлось долго настаивать, чтобы девушка, преодолев все колебания, окончательно согласилась.

– Больше не говори ни слова, Рикардо, – провозгласила она с торжественностью Жанны д’Арк, готовой пожертвовать собой ради дела. – Я полностью в твоем распоряжении. Объясни, что именно тебе нужно.

* * *

Вместо того чтобы просто попрощаться с Лаурой, Вилма сжала ее в долгих объятиях, прижимая к своей пышной груди, затем заглянула ей в лицо, по-матерински потрепав за щеку.

– Ты уверена, что всё в порядке, ласточка? Хочешь, чтобы тебя кто-нибудь проводил? Помни, мы здесь на все случаи жизни.

– Спасибо, но не волнуйся. Я просто немного устала.

Покачав головой, Лаура еще раз махнула рукой Раймонди и другим волонтерам и вышла из большой комнаты Центра.

Снаружи солнце уже почти скрылось за верхушками зданий, и жара, бушевавшая в течение дня, начала