что они делали на старом матрасе в той хижине, вызвали прилив тепла, поднявшийся от низа живота к щекам. Это было так прекрасно и сладко, так неописуемо сильно… Ее настоящий первый раз. Еще один случай, когда Лаура не пожалела о том, что обладает «даром», что сделало все еще более необычным. Его эмоции переплетались с ее, пока не слились воедино в их пульсирующих телах… Когда это случится снова?

Лаура закрыла глаза, предаваясь грезам, которые редко позволяла себе. Она вновь видела, как губы Кардо касаются ее сосков, и, проведя по ним пальцами, почувствовала, как они напряглись и затвердели. Мягкая истома охватила девушку, когда ее руки повторили путь, проделанный по ее телу его губами. Затем – интимные и сладострастные ласки, под которые желание, стремительно разгоравшееся внутри нее почти вопреки ей самой, вновь перенесли ее туда, где царило наслаждение…

Перед самым концом Лаура полузакрыла веки – и увидела нечто такое, что заставило ее с криком вскочить на ноги, подняв брызги воды. Несколько секунд она стояла, вглядываясь в водоворот пузырьков, но ничего не увидела. Выключила гидромассаж и вгляделась пристальнее, но в воде, снова прозрачной и неподвижной, не было ни черта. В конце концов, что там могло быть? И все же Лаура была уверена, что видела… она не совсем понимала, силуэт, тень, что-то движущееся под поверхностью. Возможно, просто отражение, блик или кто знает что еще, а она – слабачка с перенапряженными нервами, сказала она себе, вздохнув с облегчением.

Порыв холодного воздуха от решетки кондиционера на ее мокрой коже вызвал дрожь. Лаура спустилась по ступенькам и взяла полотенце, плотно обернув его вокруг тела.

Через несколько минут, успокоившись, она сушила голову феном перед большим туалетным зеркалом. «Они такие длинные, – подумала Лаура, проводя пальцами по своим волосам цвета воронова крыла, – я никогда не позволяла им так отрастать… Может быть, стоит их подстричь, это как-то практичнее… Интересно, Кардо больше нравятся длинные или короткие?»

Именно в этот момент она снова увидела это. Вернее, увидела нечто в зеркале краем глаза, но не смогла сфокусироваться. Позади нее быстро промелькнула какая-то фигура. Лаура медленно повернулась, горло сжалось в тисках ужаса, перекрывшего дыхание. Но там ничего не было. Ничего и никого. Она была одна в ванной. Совершенно и отчаянно одна.

«Что со мной происходит?» – в ужасе подумала Лаура, когда внезапный приступ головокружения заставил ее ухватиться за край раковины, чтобы сохранить равновесие.

2

Нырнув в дверь отдела, Меццанотте обнаружил, что на входе полно полицейских. На мгновение ему показалось, что происходит какая-то чрезвычайная ситуация. «В конце концов, – сказал себе Рикардо, – чего еще можно было ожидать, возвращаясь на службу в пятницу 13-го?» Застрять посреди толпы полицейских – мелочи по сравнению с тем, что с ним могло случиться. Или, может, кто-то заложил бомбу прямо на вокзале? Но тревогой и паникой тут даже и не пахло. Будь оно так, на вокзале не было бы ни души – всех пришлось бы эвакуировать, и, скорее всего, просто потому, что какой-нибудь чудик по рассеянности забыл свой чемодан в поезде… С другой стороны, после 11 сентября все еще стояли на ушах из-за угрозы новых исламских терактов, и никто не хотел рисковать.

Затем раздался шум, и от группы офицеров оторвался Филиппо Колелла с бутылкой в руках. Тогда до Рикардо дошло. Его друг откупорил пробку и начал разливать игристое вино в пластиковые стаканчики, которые раздавали другие полицейские. Надо же, пронеслось в голове Меццанотте, он организовал полноценную вечеринку с выпивкой и закусками – то там то тут виднелись упаковки чипсов…

Меццанотте направился к Колелле, протискиваясь сквозь толпу, а коллеги похлопывали его по спине и приветствовали. Если он что-то и не любил, так это вечеринки-сюрпризы, поэтому с радостью отругал бы приятеля – но понимал, что им движут самые лучшие намерения, а потому Филиппо был прощен почти сразу же. Как только инспектор встал перед ним, Колелла вложил бокал в его руку и поднял свой, вызвав новый взрыв аплодисментов. Меццанотте неохотно поднял свой бокал в знак благодарности, а затем сделал глоток тепловатого игристого, несмотря на то, что ему этого совсем не хотелось.

– С возвращением, Кардо, я скучал по тебе, – сказал ему Колелла, когда они обнялись.

– Как ты, Филиппо? – спросил он в ответ, отстраняясь и чмокая его в щеку.

– Я-то нормально, а вот мама снова в больнице…

Меццанотте, как всегда, чуть не забыл о проблемах Колеллы с его матерью-инвалидом.

– Мне очень жаль. Ничего серьезного, я надеюсь…

Филиппо вздохнул и взъерошил свои белокурые локоны.

Оглядев присутствующих, Меццанотте заметил, что двоих не хватало.

– Далмассо? – спросил он у друга.

– У себя в кабинете, – ответил Колелла. – Когда я зашел пригласить его на вечеринку, он заявил, что ему срочно нужно сделать пару звонков.

«Разве можно его осуждать?» – подумал Рикардо. Его триумфальное возвращение после отстранения от работы нанесло удар по авторитету комиссара.

– А Карбоне куда запропал?

– Он уже несколько дней как на больничном. Говорят, с ним что-то не так. Но я бы не обольщался – наверняка там ничего серьезного.

Меццанотте на минуту пожалел, что Карбоне не было. Видеть, как он бесится, всегда было очень приятно. Однако там были Лупо и Тарантино, которые с презрением отказались от вина, предложенного Колеллой, и держались в стороне с мрачными мордами. Свой отказ они компенсировали тем, что поглощали чипсы упаковку за упаковкой.

Через некоторое время, отвязавшись от очередного полицейского, желающего узнать всю историю освобождения заложника, которую он к этому времени повторил десятки раз в более сжатых вариантах, Рикардо подошел к стойке администратора. Если и был кто-то, с кем он точно должен был выпить, так это старый Фумагалли. Без его помощи Меццанотте никогда бы не смог спасти Лауру. Дежурный улыбнулся ему из своей вечнозеленой клетушки.

– Не знаю, как тебя благодарить, Пьетро. Именно досье, которое ты мне передал, направило меня на правильный путь, – сказал Рикардо, коснувшись его бокала своим.

– Не за что, инспектор. Вообще-то мне жаль, что я не сделал этого раньше.

Милый, скромный Фумагалли… Меццанотте не стал в миллионный раз умолять его называть себя по имени.

– Кстати, я хотел кое-что спросить. Почему тебе сразу не пришло в голову дело Вампира? Сходство его описания с описанием Призрака бросалось в глаза.

Помощник начальника, смущенно кашлянув, признался, что, когда Меццанотте лежал в больнице после того, как вырвал маленького Маттео из лап Призрака, комиссар обратился к нему, Фумагалли, со странной