Шрифт:
Закладка:
— Я разузнаю, — выдавил Учай.
— Давай, нынче же разузнай.
«Чтоб тебя волки сожрали», — подумал сын Толмая, но лишь кивнул в ответ.
Глава 11. Ловушка на кабана
Вечка, запыхавшись, взбежал на холм, протолкался меж сородичей. Увидев хлопочущего возле Большого Дома Учая, бросился к нему.
— Там у реки карью! — закричал он. — Много, и все с копьями!
Хоть и прошло всего несколько дней с тех пор, как Дети Грома вновь поселились в своем острожке, Джериш даром времени не терял. По его указанию вержане разметили землю, приволокли большие камни, а уж на них начали венец за венцом укладывать толстые бревна. Ингри, которые, наоборот, стремились врыть стены в землю, а крышу укрыть дерном, не понимали, для чего эти новшества, но обсуждали их только вечерами, дома и шепотом. Днем же безропотно строили удивительную хоромину.
— Мы сети тянули, — тараторил Вечка. — Глядь, а они по берегу в нашу сторону идут!
— Это еще зачем? — нахмурился сын Толмая.
Карью были дальней родней — тоже ингри, но не речные, а озерные. Их деревня стояла в двух днях пути от селения рода Хирвы, у берега длинного, богатого рыбой озера Обжа. Порой на большие праздники соседи ходили друг к другу в гости. Время от времени брали друг у друга жен. Но что могло подвигнуть их явиться сюда именно сейчас? Никаких праздников покуда не намечалось.
— Посчитал их? — спросил Учай младшего побратима.
— А то! — Вечка выставил перед собой растопыренные пятерни. — Четыре руки насчитал, а они все идут!
— Вон оно как!
Учай нахмурился и упер руки в бока:
— Что ж, надо их встретить.
Он крикнул своим людям заканчивать работу.
— Арьяльца разбудить? — спросил подошедший Кежа.
— Пусть себе бока давит. Без него обойдемся.
— Оно и правильно, — согласился побратим. — Это наше дело, семейное.
Когда Дети Грома достигли берега, на противоположной стороне реки и впрямь толпилось больше четырех дюжин мужей, возглавляемых широким, как половина ворот, вождем Тумой в плаще из кабаньей шкуры.
— Эй, вержане! — заорал тот, опираясь на копье. — До нас тут дошли слухи, что Толмай погиб? И сын его Урхо убит? И много охотников вашего рода пришлыми чужаками перебито, так что зрелых мужей, почитай, и не осталось? Так мы тут порешили, что вам отныне под нами быть!
Учай подошел к берегу:
— Это с чего бы?
— А ты еще кто, малец?
— Я — Учай, сын Толмая. А за мной — люди моего рода.
— Твоего рода? Твоего рода во́роны в лесу! — захохотал Тума. — Дождись сперва, когда борода расти начнет, а уж потом поперек меня слово молви!
Над дальним берегом загремел дружный хохот обжан.
— Мы вам родня, а значит, должны помочь в трудный час! — продолжал орать вождь рода Карью. — Как вы без мужчин перезимуете? Перемрете, поди, к весне от голода и лесного зверья! А мы вас возьмем под руку…
Учай молча покачал головой, взял лук, вытащил из колчана тетиву, примерился и спокойно, как учил Джериш, выпустил стрелу. Она угодила прямо в древко выше пальцев Тумы, выбив копье у того из руки.
— Вот на пир позовем — тогда лучшую чашу налью! — крикнул ему Учай. — Уходите в свои осинники! А без спросу Вержу перейдете, тут и ляжете!
Он отвернулся и пошел прочь от берега.
— Эй, молокосос! — вслед ему заорал разгневанный вождь рода Карью. — Ты как это со мной говоришь? Да знаешь ли ты, что прадед моего прадеда прапрадеду твоего прадеда был старшим братом?!
Учай не стал слушать, а направился под горку, в селение. Мысленно он молил Хирву, покровителя и прародителя, чтобы, согласно обычаю, Тума сейчас принялся доказывать свои права на владение по родству, перечисляя давно ушедших в селения Дедов оставшимся на берегу ингри. Такие рассказы непременно сопровождались повествованием о доблести, охотничьих успехах и плодовитости вождей, родственных предкам Толмая, и могли длиться до глубокой ночи.
— Ты куда пошел? — догнал его Кежа.
— Возвращайся, — приказал Учай. — Вели всем взяться за луки. Сейчас они не полезут. По обычаю дадут время подумать. А это как раз то, что нам и нужно. Иди к побратимам — пусть стоят и делают вид, что готовятся к бою. Я позднее скажу, что надо сделать…
* * *
В темноте костры на берегу Вержи пылали ярко — пришлые явно не жалели дров. Рассевшись вокруг костров, они горланили песни и тревожили ночь безудержной похвальбой, которая была отлично слышна на другом берегу. Ясное дело, таким храбрецам и славным охотникам обезлюдевшее селение, немного для вида поразмыслив, отдастся с радостью. Ведь род Карью какая ни есть, а родня. А если сидеть так и ждать, то придут и вовсе чужие, чтобы отнять добытые у арьяльцев сокровища. О великой добыче, взятой родом Хирвы у чужестранцев, слава уже разошлась по всей Ингри-маа. Да и вообще, кто отталкивает руку помощи?
На мысу, где стояла деревня вержан, было тихо. Только в темноте виднелось несколько костров и время от времени слышалась перекличка дозорных. Тума объедал зажаренного на пруте окуня, рассказывая приятелям, как он поступит с наглым мальчишкой Учаем, когда тот попадет к нему в руки. В этот миг от берега послышалось негромкое:
— Эй… Эй…
Обжане вскочили и схватились за ножи и копья.
— Дядька Тума! Не надо пугаться! Это я, Вечка! Внук старого Пиняя, у него жена из ваших была! Я один тут…
Юнец, годами не так давно вступивший в пору охоты на белку, опасливо поглядывал на вооруженных мужей.
— Я с того берега переплыл, чтобы слово тебе молвить.
— Ну молви, коли переплыл.
Вождь снова уселся на бревне перед костром.
— Этот Учай — он нам всем надоел! — пылко заговорил Вечка. — Он роду Хирвы как заноза в заднице. Старших не чтит и богов не боится. Чуть что не по-его, враз за нож хватается! Самого-то его, может, давно бы одолели, так у него дружки. Я-то сперва с ними пошел, а сейчас гляжу — и жуть берет…
— Ты меня за этим от еды отвлекаешь? — сердито спросил Тума.
— Нет! — заторопился мальчишка. — Я вот что сказать хотел. Учайка, гнева людского опасаясь, не в селении живет, а в острожке, что от арьяльцев остался. Да только нынче дружки его в селении — Учай их услал, чтобы приглядеть, как бы вержане вас на ту сторону не переправили. Так что под утро, как все уймется, я могу тебя, дядька Тума, и еще пару мужей на ту сторону перевезти и тихо-тихо к
