лагере Иеффая истовой веры в Ягве внушало ему тревогу. А жена Самегара Цилла только и делала, что подливала масла в огонь. На все, что Иеффай делал или не делал, она смотрела глазами ненависти, и именно она первой заподозрила Иеффая в измене народу Галаада. Почему он смотрел сквозь пальцы на то, что его люди все еще не остригли волосы, спали с женщинами и пили вино? Почему он все еще не велел им принести очистительные жертвы? А все потому, что он наполовину аммонитянин и не хочет воевать с народом матери и жены. Он все еще не вырвал бога Милхома из своего сердца.

Мало-помалу бездействие Иеффая встревожило и других галаадитян. И Гадиил наконец прямо его спросил, почему он не вступает в бой с Нахашем. Хотя у Аммона и больше воинов, чем у Галаада, доказывал он, но люди Иеффая лучше вооружены и лучше обучены военному делу, а кроме того, Иеффай располагает помощью Ягве и великолепным войсковым знаком, да и воевать будет под защитой крепких стен Массифы. Так чего же он ждет?

Иеффай бросил на Гадиила задумчиво-рассеянный взгляд и сухо проронил: «Ты прав».

И наконец-то велел воинам принести очистительные жертвы.

А сам втайне от всех послал к царю Нахашу гонца и предложил встретиться.

Вскоре пришел ответ: Нахаш согласился на встречу. Местом встречи он назвал город Елеалех, один из захваченных и разрушенных им городов Галаада. Иеффай воспринял это как унижение. Он предпочел бы встретиться с царем на одном из холмов, расположенных между их лагерями. Однако Нахаш настаивал на своем, правда смягчая свою настойчивость ссылкой на то, что более молодому военачальнику пристало приходить к старшему годами, а не наоборот.

И Иеффай подчинился.

5

Иеффай никому не сказал о намеченной встрече, но основательно к ней подготовился. Он хотел доказать царю Аммона, что Галаад имеет законные права на те города, которые Нахаш у него захватил, и для этой цели расспросил Самегара о древней истории страны. Самегар с большим удовлетворением узнал, что Иеффай наконец-то велел воинам принести очистительные жертвы, поэтому подробно, с большим жаром рассказал, как войско Израиля разбило амореев, заодно освободив от угнетателей и Аммон. В благодарность за это победители ничего не потребовали от аммонитян и великодушно оставили за ними их прежние земли. Иеффай хорошо все запомнил.

В назначенный день он в сопровождении семерки телохранителей отправился верхом к месту встречи. Города Елеалех и Хешбон были расположены очень близко друг от друга, на двух соседних холмах. Хешбон израильтяне сами разрушили много лет назад, когда вторглись в эту страну, и город так и лежал в развалинах как напоминание о той давней победе. А теперь и Елеалех был разрушен. Но на его развалинах началось новое строительство: царь Нахаш восстанавливал древнее знаменитое святилище бога Милхома, которое в свое время уничтожили израильтяне.

Оказалось, что Нахаш еще не прибыл на место встречи. В развалинах Елеалеха ютились несколько жалких стариков, которым аммонитяне сохранили жизнь. Старики сбились в кучку вокруг Иеффая и стали рассказывать ему о царе Нахаше. Они на себе ощутили его власть; царь был силен, горд и жесток, но любил посмеяться. Он громко расхохотался, увидев, как старики засуетились, пытаясь спрятаться от его воинов. Велел вытащить их из укрытий и приказал им еще раз спрятаться, да побыстрее. Хохотал при этом пуще прежнего, а потом отпустил их всех на свободу.

Иеффаю подумалось, что с таким царем он сможет договориться.

Правда, с ним придется держать ухо востро, ибо царь вполне оправдывал свое имя: Нахаш означает «змея». Ведь и некоторые боги принимали облик змеи. Змея – более гибкая, чем человек, и умеет перехитрить своего противника. Умел это и царь Нахаш. Но Иеффай не падал духом. Справился же он с царем Авиром, не даст себя одолеть и Нахашу.

Тут прибыл и он сам, тоже в сопровождении лишь нескольких телохранителей. Царь приветствовал Иеффая как дорогого гостя.

– Я много о тебе слышал, – сказал он, – и большей частью такое, что мне по нраву. Хотелось бы поговорить с тобой откровенно.

Иеффай испытующе поглядел на царя великого народа, из которого родом его Кетура. Нахаш говорил почти так, как он сам, употреблял те же слова, и речь его звучала похоже. Он мог бы быть старшим братом Иеффая; царь был невысок ростом, но широк в плечах и могуч, как и Иеффай, и лицо у него было, как у Иеффая, плосконосое и мясистое. Иеффай ответил:

– Для меня нет ничего милее, чем ясный и честный разговор. Так скажи, чего от меня хочешь, почему пошел войной на мою страну?

Нахаш опустился на циновку, предложил Иеффаю последовать его примеру и ответил:

– Тебе, вероятно, небезызвестно, что твой отец Галаад не раз вторгался в земли Аммона. И терпел неудачу, пытаясь взять приступом мою крепость Раббат, которую при жизни семи поколений никому не удалось сокрушить. Почему бы мне не взять с него пример и не вернуть себе ту часть вашей страны, которая некогда принадлежала нам? Мы и моавитяне дольше живем в этих краях, у нас более давние права на земли между Арноном и Иавоком. Ведь однажды мы уже захватили ларец, в котором живет ваш бог. Правда, твой отец вскоре отбил его обратно. Но в следующий раз мы не дадим его у нас отнять. Поверь мне, мой Иеффай!

Иеффай ответствовал царю с улыбкой:

– Раз уж разговор у нас с тобой начистоту, царь Нахаш, я тебе честно скажу: не верю. Может, тебе стоило бы побывать в моем лагере и поглядеть на мои боевые колесницы и вооружение моих воинов. Массифа не так хорошо укреплена, как твой Раббат. Но и мои воины заслужили добрую боевую славу, они сумеют защитить Ковчег Завета моего бога Ягве. И раз дело обстоит именно так и ты не сильнее меня, а я не сильнее