Шрифт:
Закладка:
Внизу тоже начинала кипеть жизнь. Басовитый голос зазывалы из пекарни «Толстый фазан» доносился аж с соседней улицы. У господина Мебиуса были три крупные ресторации в разных частях города и пекарня практически у самого дворца. Как раз хватало времени в небольшие перерывы между тренировками сбегать к доброму старику, у которого для «господ соколят» был нанят отдельный булочник. Ибо прожорливые мальчишки оставляли жителям округи пустые полки уже к полудню.
Индра тяжело вздохнул и отлип от окна. С глухим раздражением оглядел свои покои. Только спальня была размером с квартиру Каменевых, не говоря уж о купальне за золоченой дверью, в пол которой был вмонтирован небольшой мраморный бассейн, и отдельном кабинете с библиотекой для учебы и других важных дел.
Но юному принцу было невыносимо тесно и тяжело. Три недели он сидит взаперти, смиренно слушаясь отца и целителей, которые по-прежнему считали, что он до конца не оправился. Подумать только, даже на прогулку в сад его выводят на рассвете или в сумерках, в сопровождении охраны и лекаря, и в удобной одежде, чтобы нигде не запнулся и не упал. Как старика или беспомощного калеку!
«Еще рано, потерпи, — твердил ежедневно повелитель Гаруда, как только сын очнулся и начал задавать вопросы. — С твоими людьми все в порядке, с девчонкой тоже, живы и здоровы, тренируются. Рагнар их гоняет, уже начали делать успехи».
«Знаю я, как он их гоняет, — невольно фыркнул Индра в первый раз. — С ним и зеленая мартышка ратному делу научится».
Теперь смеяться не хотелось. Он устал от однообразия дней. Подъем и омовение, прогулка вдали от всех, затем завтрак и осмотр целителей, длившийся порой до полудня, бесконечные настойки и кристаллы, прикладываемые к груди. Обязательный послеобеденный сон, снова осмотр и ужин, прогулка, омовение, сон.
Первую неделю, когда боль и кашель мучали беспрестанно, такой режим дня вполне устраивал. Индра понимал, что действительно пережил серьезную встряску, и терпел даже свое унизительное одеяние — простую рубаху до колен, под которой не было ничего. Так помощникам главного целителя было легче каждые три часа обтирать страдающего от лихорадки принца уксусным настоем, а еще помогать мыться. Сам он с трудом удерживал в руках даже щетку для тела.
Почуял Индра неладное на второй неделе, когда пришел в себя и обнаружил, что молоденькие служаночки, приносящие завтрак, обед и ужин, смущенно хихикают, встречаясь с ним взглядом. Девицы вели себя странно: заходили в покои с распущенными волосами, что не допускалось при работе с готовой едой, а еще от них пахло цветочными одеколонами, которые продавались в женских лавках.
— Вы герой и великий воин, мой принц, нет никого прекраснее и сильнее вас. Вы победили коварного змеиного царя, о ваших подвигах известно каждому в столице, все восхищены, — проворковала одна из служанок, когда он спросил, какая муха их всех укусила. — Если вдруг вам потребуется что-либо деликатного толка, буду рада оказать содействие во всем, что вашей душеньке угодно!
И так завлекающе взглянула черными знойными очами из-под пушистых ресниц, что лежащий в постели после обеденного сна «герой и великий воин» моментально натянул одеяло по самый нос.
Был бы рядом рыжий Гелиос из рода Ульвара, он бы в два счета объяснил Индре, что тот лопух и остолоп, раз смущается и теряется, когда вот они, нежные птички, сами в руки плывут. А остальные еще бы и обидно поддакнули. И самое неприятное — красавицы с призывным взглядом и алеющими от ягодной краски губами действительно будоражили в принце неведомые ранее чувства.
… О том, что есть разнообразные и весьма затейливые способы обойти прямой приказ повелителя «не делить ложе с девками до наступления срока зрелости», старшие товарищи по разведотряду охотно просветили его в первый же месяц службы. В подробностях. А потом хором ржали, как пегасы из дворцовой конюшни, наблюдая за реакцией мальчишки, переливающегося от смущения всеми оттенками красного.
Командир Рагнар случайно услышал, о чем они рассказывают неоперившемуся пятнадцатилетнему юнцу, и в наказание на следующий же день отправил всех в ближайшую деревню, помогать селянам молотить хлеб. «Руками побольше поработаете, да на свежем воздухе, чтобы дурные думки из головы выветрились! А то языком о всяком бесстыдстве трепаться, я смотрю, вы тут все у меня мастаки», — горячился он.
Но дело было сделано. Непристойные мысли пьянили и не давали покоя. Вот только существовали они будто сами по себе, в отрыве от реальной жизни. В ней девки, смотрящие на него, как на кусок яблочного пирога с сахарной патокой, вызывали лишь досаду. А Алиса, его нечаянная невеста…
В мечтах Индры об их взаимоотношениях всегда присутствовал третий элемент. Свора упырей, или злобный демон, или еще какая напасть. И она — юная, тоненькая, сероглазая, отчаянно нуждающаяся в защите. А Индра, как герой всех возможных легенд, спасал ее то от одной твари, то от другой, а то и от целого войска врагов. От этих мыслей у него сжималось сердце и пускалось в пляс. Алису хотелось обнять и закрыть от остального мира, не пуская к ней ни боль, ни холод, ни недругов.
Об остальном думать было… противно. Зря отец переживал.
От разброда в мыслях становилось еще поганее. В итоге принц не выдержал и, дрожа от стыда, признался во всем старому наставнику, который с детства занимался с ним чтением и письмом. Тот оказался единственным, кому позволили навещать заболевшего молодого господина. А еще наставник Генвор в свое время обрел настоящую любовь волей земной матушки, и его счастливый брак с госпожой Марианной длился уже без малого триста лет.
— Друг мой, прекрасное и чистое дитя, не печальтесь, умоляю вас, — ласково поглаживал он по волосам Индру, уткнувшегося после сбивчивого рассказа носом в подушку. — Ваша невеста ведь совсем еще ребенок! А вы — ее защита, надежда и опора, и сейчас это ваша основная миссия. Все будет, мой дорогой, поверьте тому, кто уже через это прошел. И всепоглощающая любовь, и страсть без остатка, о которой пишут в книгах. Просто не
