Шрифт:
Закладка:
До него донеслись звуки, раздающиеся в доме: голоса, смех; заиграло механическое пианино.
— Слышишь? — прошептал он.
— Видать, у нее большая семья, — сказал Вирджил, голос его был уже сонным.
— Ну да, семья, — возразил Фонзо. — Это вечеринка. Я не прочь бы оказаться там.
На третий день утром, когда парни выходили из дома, мисс Реба встретила их у двери. Она хотела во второй половине дня, пока их не будет, попользоваться комнатой.
— В городе должна состояться конференция сыщиков, — сказала она, — и дела пойдут получше. А с вашими вещами ничего не случится. Я велю Минни все запереть. В моем доме у вас ничего не украдут.
— Как по-твоему, что у ней за дела? — спросил Фонзо, когда они вышли на улицу.
— Не знаю, — буркнул Вирджил.
— Все равно, я согласился бы работать у нее, — сказал Фонзо. — Среди женщин в халатиках, что шныряют там.
— А что толку? — сказал Вирджил. — Они все замужние. Ты что, не слышал их?
На другой день, возвратясь из училища, парни обнаружили под умывальником предмет женского туалета. Фонзо поднял его.
— Она портниха, — заявил он.
— Наверно, — сказал Вирджил. — Глянь-ка, все ли вещи на месте?
Дом, казалось, был наполнен людьми, совсем не спящими по ночам. В любое время было слышно, как они носятся по лестнице, и Фонзо постоянно ощущал женщин, женскую плоть, доходило до того, что даже в своей холостяцкой постели он казался себе окруженным женщинами, и, лежа с мерно храпящим Вирджилом, напряженно прислушивался к приглушенным голосам, к шорохам шелка, проникающим сквозь стены и пол, бывшим, казалось, такой же их составной частью, как половицы и штукатурка, думая, что вот уже десять дней находится в Мемфисе, однако круг его знакомых состоит лишь из нескольких товарищей по училищу. Когда Вирджил засыпал, он поднимался, отпирал дверь и оставлял ее открытой. Однако ничего не происходило.
На двенадцатый день он объявил Вирджилу, что они в компании одного из будущих парикмахеров отправляются поразвлечься.
— Куда? — спросил Вирджил.
— Не беспокойся. Идем. Я тут кое-что разузнал. Подумать только, жил здесь две недели, ничего не зная…
— Сколько это будет стоить? — спросил Вирджил.
— Когда это ты развлекался задарма? — ответил Фонзо. — Пошли.
— Пойду, — сказал Вирджил. — Только не обещаю ничего не тратить.
— Погоди, скажешь это, когда будем на месте, — сказал Фонзо.
Будущий парикмахер повел их в публичный дом. Когда они вышли оттуда, Фонзо сказал:
— Смотри-ка, я жил тут две недели и знать ничего не знал об этом доме.
— Хорошо бы совсем не знал, — сказал Вирджил. — Это обошлось в три доллара.
— А разве не стоило того?
— Ничто не стоит трех долларов, если этого нельзя унести с собой, сказал Вирджил.
Когда они подошли к дому, Фонзо остановился.
— Теперь надо проскочить незаметно, — сказал он. — Если она узнает, где мы были и чем занимались, то, чего доброго, не позволит нам оставаться здесь, рядом с этими дамами.
— Вот-вот, — ответил Вирджил. — Черт бы тебя подрал. То вынуждаешь меня просадить три доллара, то из-за тебя нас обоих выгоняют.
— Делай то, что и я, — сказал Фонзо. — Вот и все. Только помалкивай.
Минни впустила их. Механическое пианино звучало на полную громкость. Из одной двери выглянула мисс Реба с кружкой в руке.
— Так-так, — сказала она. — Что-то вы сегодня крепко запоздали.
— Да, мэм, — ответил Фонзо, подталкивая Вирджила к лестнице. — Были на молитвенном собрании.
Парни легли в постель, из темноты неслись звуки пианино.
— Из-за тебя я просадил три доллара, — сказал Вирджил.
— Да помолчи ты, — сказал Фонзо. — Как только подумаю, что жил тут целых две недели…
На другой день они вернулись домой в сумерках, огни уже перемигивались, то ярко вспыхивая, то затухая, женщины с белыми мерцающими ногами встречали мужчин и садились с ними в машины.
— Что скажешь теперь о тех трех долларах? — спросил Фонзо.
— Думаю, нам лучше не уходить на всю ночь, — сказал Вирджил. — Это слишком дорого.
— Верно, — сказал Фонзо. — Кто-нибудь может увидеть нас и донести ей.
Два вечера они крепились.
— Это будет уже шесть долларов, — сказал Вирджил.
— Можешь не ходить, раз так, — сказал Фонзо.
Когда вернулись, Фонзо предупредил:
— Постарайся на этот раз изобразить что-нибудь. Ты так держишь себя, что тогда она чуть не застукала.
— А если и застукает? — угрюмо спросил Вирджил. — Не съест же она нас.
Они стояли у решетки и шептались.
— Откуда ты знаешь, что нет?
— Не захочет.
— Откуда ты знаешь, что не захочет?
— Может быть, не захочет, — сказал Вирджил. Фонзо отворил решетчатую дверь.
— Все равно, я не могу съесть те шесть долларов, — сказал Вирджил. — А жаль.
Открыла им Минни.
— Вас тут кто-то искал, — сказала она. Парни стали ждать в коридоре.
— Вот и влипли, — сказал Вирджил. — Говорил же, не разбрасывайся деньгами.
— Да замолчи ты, — отмахнулся Фонзо.
Из одной двери вышел рослый мужчина со сдвинутой на ухо шляпой, обнимая блондинку в красном платье.
— Это Кларенс, — сказал Вирджил.
В комнате Кларенс спросил их:
— Как вы попали сюда?
— Наткнулись просто, — ответил Вирджил. И рассказал, как все произошло. Кларенс сидел на кровати в грязной шляпе, держа в руке сигару.
— Где были сегодня вечером? — спросил он. Парни, не отвечая, глядели на него с настороженными, непроницаемыми лицами. — Бросьте. Я знаю. В каком месте?
Они сказали.
— К тому же это обошлось в три доллара, — добавил Вирджил.
— Будь я проклят, вы самые большие ослы по эту сторону Джексона, сказал Кларенс. — Пошли со мной.
Они пошли с ним. Выйдя из дома, прошли три или четыре квартала. Пересекли улицу, где находились негритянские магазины и театры, свернули в узкий темный переулок и остановились у дома с красными шторами на освещенных окнах. Кларенс позвонил. Изнутри слышались музыка, шаги и пронзительные голоса. Их впустили в голый коридор, где двое оборванных негров спорили с пьяным белым, одетым в грязный комбинезон. Через открытую дверь они увидели комнату, полную женщин кофейного цвета в ярких платьях, с разукрашенными волосами и ослепительными улыбками.
— Черномазые, — сказал Вирджил.
— Конечно, черномазые, — ответил Кларенс. — А
