- Не верь, - морщинистые губы разошлись в гадкой усмешке. - Проверь, проверь..."

-...а мне - что мужчина, который лишит меня невинности - умрет, - решительно закончила Керо. - Ну и чушь, правда? А Хильду казнили, при чем тут зависть? Она, конечно, завистливая была до невозможности, это верно. Но я бы тоже теперь могла такое заметить и ввернуть в гадание, чтобы поверили. Базарный фокус...

- Поэтому ты не хотела выходить замуж?

- Поначалу не хотела. Пока верила. Весело бы получилось, будь это правдой! Потом я подумала, что... ну, необязательно же сначала выходить замуж, да? Но это вообще оказалось самым подлым враньем!

- И кто был тот несчастный? - странным голосом спросил Эмиль.

- Какая разница? Он не умер.

- Керо...

- Хорошо. Это был герцог Гоэллон... - а если кто-то решит ревновать к давнему прошлому, то сам виноват, любопытство сгубило крыску, а не в меру дотошных мужей и тем более погубит...

Эмиль развернулся так стремительно, что Керо ойкнула. Его кулак остановился у самого ее лица, но девушка даже не подумала о том, что супруг поднял на нее руку. Из груди к горлу подступал темный дикий ужас: лицо Эмиля было искажено гримасой, губы кривились в беззвучном крике.

- Он знал?

- Нет.

- Какая чудесная благодарность! - выплюнул супруг.

- Ничего же не случилось!

- О чем ты думала, когда...

- Он же сильнее любых проклятий! Он королевский предсказатель... И...

- Дура, - простонал Эмиль. - Ну ты и дура...

- Ничего не случилось! - с отчаянием повторила Керо.

- Гадалка говорила о том, что это произойдет сразу?

- Нет...

- Что же ты наделала...

- Эмиль, какая змея тебя укусила? Что ты вдруг вспомнил эту ерунду? - Мать Милосердная, ну пусть все это окажется дурным сном, ерундой, ночным мороком... проснуться бы, и понять, что лишь привиделось, а все хорошо, спокойно, обыденно! Как вчера, как седмицу назад...

В Керторе молодую чету встретили с привычным для местных уроженцев радушием. Разместили в лучших гостевых покоях, принялись развлекать и всячески баловать. Баронесса Кертор, в девичестве Кримпер, вальяжная томная скорийка, забавлялась, пополняя гардероб госпожи Далорн ди Къела новыми туалетами: ее собственные дочери уже вопили, что в замке не хватает сундуков, а в году дней, чтобы хоть по разу надеть каждое платье - а Керо прибыла с относительно умеренным багажом, которым ее снабдили в Оганде. Тетка смешного Флэля оказалась такой же щеголихой, как племянник, но демонстрировать наряды ей было не перед кем - барону явно было без разницы, во что одета супруга, он любил ее и в парчовом вечернем, и в марлевом утреннем платье. В лице "столичной гостьи" госпожа баронесса нашла и объект для попечительства, и родственную душу, с которой можно было предаваться беседам о тканях, покроях и сочетаниях.

Керо отродясь не увлекалась нарядами и вполовину так страстно, как скучающая баронесса, но госпожа Гертруда была совершенно безобидна, да и поучиться у нее было чему - третью дочь графа Къела учили управлять замком и умеренного размера владением, но не целой землей, а холеные руки Гертруды Кертор легко, но крепко держали бразды правления, пока супруг ее развлекал себя охотой, танцами и дегустацией вин. Барон Кертор в молодости приехал в столицу, немедленно встрял в некий заговор, был разоблачен и выставлен назад в пятнадцатилетнюю ссылку без права покидать баронство - а когда срок иссяк, обратно его уже не тянуло. Гости в замке его несказанно осчастливили. Эмиля он таскал с собой на соколиную охоту, поил вином и задаривал оружием, а Керо заставлял танцевать до умопомрачения, учил ездить верхом "по-настоящему", то есть, в мужском седле и галопом, щипал за щеки и требовал есть побольше, стеная о том, что подумают соседи о такой худобе почтенной гостьи.

С дочерьми барона Керо подружилась, ленивые - вероятно, из чистой вежливости, - ухаживания Филипа принимала с такой же ленивой благосклонностью, что позволяло Эмилю злословить на тему того, что куртуазная любовь перевелась в Собране из-за нерадивости рыцарей. С двоюродными братьями Филипа она играла в кости и карты, потому что ни на что иное у мальчишек усидчивости не хватало, а с их матушкой вдохновенно ссорилась по каждому пустяку - к превеликому удовольствию госпожи Адрианы Кертор, которая обожала шумные свары, вот только папаша Флэля не всегда был готов поддержать начинание супруги.

- Рысь северная дикая! - упирала руки в бока госпожа Адриана. - Фыркает еще тут!

- А что же мне остается? Уж не уподобляться ли вам, любезнейшая? В жизни не опущусь до подобного!

- Не опустится она! А в карты передергивать - так опустилась же!

- Я? За игрой следить надо, уважаемая!

Высказав друг другу с десяток подобных любезностей, дамы под ядовитые замечания Николае и Мариана, отпрысков госпожи Адрианы, возвращались к игре, чтобы через полчаса вновь обменяться нежностями.

В Керторе было жарко днем и тепло ночами, здесь и в последнюю летнюю девятину под окнами орали соловьи - так, словно вместе с обитателями замка напились молодого вина, и можно было купаться даже по утрам, а вечерами вода, затянутая туманным маревом, напоминала парное молоко. Крестьянки купались нагишом, а благородные дамы - в рубашечках до середины бедра, которые не мешали плавать. Керо даже научилась делать два-три гребка, удерживаясь на поверхности воды, потом, правда, уходила на дно, но озеро было совсем мелким; и постараешься - не утонешь.

Несколько омрачал ее бытие Альдинг Литто: Керо все казалось, что он ревнует и без радости относится к замужеству девицы Къела. Никаких поводов так считать у нее не было, но литский барон старательно избегал бывшую соученицу, предпочитая проводить время с дочерьми барона Кертора, с Николае и Марианом - с кем угодно, но не с Керо и не с Эмилем. Может быть, причина была и вовсе не в давешних поцелуях в учебной комнате... но бывший друг и защитник так старательно выказывал полное равнодушие, что верить ему никак не получалось.

Когда он уехал вместе с Филипом и племянниками барона, Керо почувствовала облегчение.

Жара, соловьи, непроглядные, напоенные