Шрифт:
Закладка:
— Не знаю, как тебе удалось выжить и сохранить рассудок, — признался сопровождавший его Барон. — Не иначе, упрямство помогло. Но скажи, ты получил ответы на свои вопросы?
— Не получил, — покачал головой Северус и сам удивился тому, как спокойно это прозвучало. — Но зато теперь я знаю, что именно спрашивать.
В холле у Главного зала на них вылетела рассерженная декан Гриффиндора, которая волокла за ухо громко протестующего Драко Малфоя.
Северус остановился, с усилием возвращаясь к реальности. Кровавый Барон за спиной тихо выругался.
— Профессор Снейп, я лишаю факультет Слизерин двадцати баллов за возмутительное поведение мистера Малфоя! — заявила МакГонагалл. — Во-первых, он находился вне спальни после отбоя, во-вторых, пытался оболгать моих студентов!
— Я говорю правду! — не сдавался Малфой. — Поттер и Грейнджер притащили в школу дракона! От Хагрида!
— Какая возмутительная ложь! И, кстати, коллега, где вы пропадали в то время, как ваши подопечные тут безобразничают?
— Я был у старого знакомого... Чай пил, — ответил он, едва подавив нервный короткий смешок. — Идемте, мистер Малфой, перескажете мне ваши фантазии.
Драко понял, что его двадцать галлеонов пропали зря, и окончательно упал духом.
Глава 60. Три слепые мышки
Говорят, что деревья, когда никто не слышит, падают беззвучно. И ветер не шумит листвой, а проносится, как тень, если некому поднять голову и послушать.
Выходит, дверцы шкафов в пустых кабинетах на самом деле открываются без скрипа? И не шелестит, разворачиваясь, пергамент свитка, что лежит на столе, за которым никого нет?
Конечно, это не так. Тишина за древними стенами полна звуков, потому что ее слушают. Хогвартс живет в вещах, которые его населяют. И он слышит.
Правда, пока вещь служит человеку, замок старается не вмешиваться. Ну разве что иногда сквозняк при закрытых дверях тронет край портьеры на окне или ни с того ни с сего сорвется с полки книга, упадет на пол и откроется на первых страницах какой-нибудь занятной истории... Люди списывают это на магию или проделки Пивза. Что поделаешь, они всему любят находить объяснение.
Вещи сломанные, забытые людьми или не нужные им больше Хогвартс забирает себе. Да-да, та самая Выручай-комната, истинные размеры которой никому неизвестны.
Они не магические — все эти шкафы и комоды, заваленные всевозможным хламом, трехногие стулья, диваны с порванной обивкой, часы без маятников, рамы без картин и даже вон то темное и бесформенное за мутным зеркалом... Но неживое, долго находясь рядом с живым, перестает быть только полированными досками, только стеклом, только паклей набивки под потертым плюшем.
Вещи говорят — камень слушает. Кто-то жалуется, другой шутит, третий грустит... Болтуны и молчуны, нытики, весельчаки, зануды — за столетия в Выручай-комнате собралась пестрая компания. Хогвартс знал историю всех своих обителей, но одну вещь всегда отличал особо.
Ей на редкость не везло. Украли, на века забыли в развалинах, затем нашли, но тут же украли снова. Наконец вор принес ее в замок, но не затем, чтобы вернуть на место, а чтобы спрятать ото всех. Бархатный футляр, скрытый в помятой жести, остался в Выручай-комнате, и когда человек ушел — вещи попятились. Новенькая не издала ни звука, и в ее молчании было что-то одинаково чужое и вещам, и людям. Такая тишина наступает, когда обрывается, захлебнувшись, последний крик отнимаемой жизни.
Шли годы. К мертвому молчанию привыкли. Постепенно странную гостью обступили другие жильцы, она скрывалась все глубже, сохраняя между собой и остальными незримое кольцо ледяного безмолвия. Не потускневший за столетия сияющий круг из серебра и янтаря.
Хогвартс немного удивился, когда привидения привели к диадеме человека — но не того, что когда-то ее украл. Как и его собратья, человек не слышал голоса вещей или не обращал на них внимания. Впрочем, замок доверял привидениям и не вмешивался в их дела.
А затем появился вор. Он пришел в чужом обличье, но память камня вернее любых глаз узнала его. Хогвартс ненавидел воров.
Дверь Выручай-комнаты лязгнула за спиной пришельца неожиданным засовом. Человек — он напоминал гвоздь длинной худобой тела и широким ободом вокруг головы, — испуганно отскочил и заозирался.
Похоже, он знал, как ориентироваться среди пыльной рухляди. Примолкшие вещи настороженно наблюдали за его продвижением. Сомнений не оставалось: вор пробирался к украденному.
Круглый обеденный стол, мимо которого он только что прошел, исчез, как и не было. Стоявшие на нем кувшин с отбитой ручкой, гнутый шандал и чей-то бюст повисли в воздухе и последовали за столом.
Человек удивленно остановился. Вещи пропадали одна за другой, замок брезгливо отодвигался от вора, убирая свое добро от недостойных рук. Несколько быстрых ударов сердца — и Выручай-комната опустела. Даже пыли не осталось на плитах под ногами, и паутина больше не висела по стенам. «Люмос» дрожал на кончике волшебной палочки, боясь соперничать с огромной пустотой и темнотой.
— Как же так? — упал в тяжелую тишину растерянный голос.
— Так!.. так!.. — хохотнуло откуда-то хриплое эхо.
Человек едва не выронил палочку:
— Меня же пропустили!
— Или-или! — потешалось эхо, — или-или!
— Она моя! — попробовал крикнуть человек. — Отдай!
— Ай-ай-ай! — насмешливо загудело из темноты. — Ай-ай-ай!
Палочка принялась выписывать в воздухе замысловатые фигуры, вор что-то забормотал, но на все его усилия отзывалось одно ахающее и ухающее эхо.
— Ты пожалеешь! — неизвестно кому пригрозил человек.
— Ешь, — посоветовало эхо, удаляясь. — Ешь...
«Люмос» съежился в тусклую искорку. Пространство стало плотным и твердым. Оно упругой ладонью давило на незваного гостя, тесня его к выходу. Человек сделал шаг, другой, потом не выдержал и побежал к спасительному прямоугольнику в стене.
* * *
— Короче, вышибла Выручайка Тома под зад коленом, — заключил Пивз и протянул пустую кружку Барону. — Плесни-ка еще, в горле пересохло.
После ночей, проведенных рядом с Квирреллом, Пивз и привидения по негласному уговору больше не называли его собственным именем. «Квиринус» для них был связан с человеком, а не с тухлой тенью, что ходила
