Шрифт:
Закладка:
— Книга-индиго принадлежит теперь вам.
— Но, — растерялся Кирилл.
— У нее два новых хранителя. А один из них, вполне возможно, и долгожданный мессия, — хитрым взглядом окинул Машу Молдован.
— Такая большая ответственность, — саркастично хихикнул Кирилл. — Что же нам делать, будучи избранными?
— Не знаю, — пожал плечами Молдован с присущей ему непосредственностью и легкостью, — делайте все на свете.
Следом мужчина достал пишущую ручку и многозначительным жестом передал ее Маше. Девушка с интригующей искрой в глазах мгновение подумала, а затем оторвалась макушкой от груди Кирилла и решительно взяла предложенный предмет в руку. Она знала, что от нее требуется, и сразу открыла последние написанные страницы книги. Одним движением ручки девушка внесла новую истину. Молдован с Кириллом пригляделись и увидели на бумаге не глубинные слова и сакральные изречения, а всем известный неполный круг, идентичный их татуировкам.
— Это истина? — поинтересовался Молдован.
— Это «все на свете».
После этого девушка захлопнула книгу и прижала ее к себе. Молдован расплылся в довольной улыбке, будто наконец убеждаясь, что судьба мира в нужных руках.
В неожиданный момент раздался сотрясающий землю гром. Собирающиеся последние дни и ночи тучи наконец дождались своего часа. Над океаном образовалось черное месиво, похожее на воронку. Устрашающая субстанция извергала молнии и вой. Кирилл и Маша с замиранием наблюдали рождение бури. Но не только в них природное явление порождало волнение. Молдован словно под действием гипноза восторженно созерцал манящие небеса.
— Ну вот мне и пора, — внезапно бросил он, оставляя взгляд прикованным к горизонту.
Кирилл с Машей молниеносно отвлеклись на друга и, лишь увидев его выражение лица, в ужасе все поняли. Огонь в глазах мужчины представлял собой непреодолимую жажду. Его душа словно вырывалась из мучительного заточения. Кирилл сразу определил ту самую патологическую тягу, о которой говорил Молдован. «Однажды прикоснувшись к божеству, избранный не сможет о нем забыть. Его всегда будет тянуть к совершенству. Частичка Пандоры живет внутри и стремится к общему единому источнику».
— Нет! — противореча своим же умозаключениям, парень пытался вернуть Молдована к здравомыслию.
Мужчина взглянул на парня, улавливая его ментальный напор и расплылся в улыбке.
— Я слишком люблю облака. Они меня ждут.
Ни страха, ни сумасшествия не оказалось в тех одержимых глазах. Единственное что царило там — это жажда абсолютной свободы. Как бы там ни было, Молдован в каком-то роде оставался заключенным, а человеческая жизнь — тюремщиком.
— Нет! — настаивал Кирилл.
— У тебя твое совершенство рядом, — заявил Молдован, — а мое где-то там…
Смертоносный вихрь завывал и кружил над океаном, испуганные волны словно уносились от него без оглядки скорее к берегу. Но для кого-то это был истинный зов. Молдован рефлекторно начал отдаляться от ребят шаг за шагом.
— Это ведь самоубийство, — вмешалась Маша, опасаясь искреннего желания Молдована.
Но тут он засмеялся. Звонкий и свободный смех пролетел над пропастью.
— Я ни в коем случае не собираюсь умирать. Меня еще ждет моя детвора в резервации.
После этого он, не сказав больше ни слова, отправился обратно к вертолету. Кирилл с Машей поверили в обещание Молдована и засмеялись своим предрассудкам в лицо. Они знали, что у него все получится и воин обуздает любую стихию. Влюбленный в небо пилот занял свое почетное место и энергично перевел механизм в рабочий режим. Он помахал дорогим друзьям на прощание рукой и взмыл в воздух. Вертолет, сопротивляясь ветру, храбро и страстно воспарил над океаном и унесся в центр бури.
Кирилл с Машей провожали влюбленными взглядами случайного спутника своей жизни. Они не чувствовали досады, ибо четко ощущали неразрывную связь между ними, скрепленную общим прозрением.
— Кажется, это новый этап, — заявил ободряюще Кирилл.
— Отсюда можно начать бороздить тихоокеанское побережье, — согласилась Маша.
— Погнали купаться?
— Погнали.
Медленно и осторожно они направились по крутому спуску вниз. Словно благословленные пророки или напрочь свихнувшиеся бездомные с одной книгой в руках они пробирались сквозь заросли, дождь и холод к своей цели. В тени деревьев становилось полегче. Слоеные кроны листьев и широкие стволы деревьев укрывали от ветра и зноя. Без усталости, опасения и сожаления ребята шли по незнакомой местности, встречая на тропе мусор, выброшенную одежду, сгнившие доски и ржавый метал от какой-то постройки. Позади виднелась петляющая дорога к ущелью, над которым тянулась арка моста; она оставалась единственным ориентиром. Травянистое покрывало плавно перешло в песочное покрытие. Впереди ждал каменный коридор, из которого выглядывал необъятный океанский холл.
— Мы добрались до Биг-Сюра, — напомнила Маша, ласково потирая ладонь Кирилла.
— Эх, — иронично махнул Кирилл, — надо было Антохе держать язык за зубами. Вон куда забрались.
Маша посмеялась и толкнула Кирилла в плечо.
— Тебе не холодно?
— Нет. А тебе?
— Тоже.
Оставляя на песке следы, парочка проложила путь до самого пляжа. Несмотря на серость и суровость погоды, долгожданная картина оказалась потрясающей. Где-то в глубине души странники верили, что еще смогут насладиться пейзажем в тихую погоду. Маша остановилась на месте, смотря по сторонам. Волны разбивались о каменные глыбы и превращались в пену и брызги. Над местом крушения кружили дикие бесстрашные чайки, разрезая общий шум своими возгласами. Природный парк тянулся шероховатой скалистой стеной вдоль океана на далекие километры. По этому побережью, полагаясь на географические знания, можно было дойти до самого края Калифорнии. Кирилл снял обувь и кинулся босиком к воде. Океанские волны зарождались далеко в океане и настигали берега уже мощными внушительными убийцами. Закатав штаны и перешагнув выброшенные штормом на песок водоросли, парень забрался по колено в воду и крикнул девушке:
— Оказывается, Тихий океан холоднее, чем Атлантический…
Но Маша уже не слышала, что говорит Кирилл. Она лишь воспринимала этот голос, как нечто приятное и до боли родное. Над океаном разрасталась черная дыра из туч, позади шелестели под силой ветра зеленые лужайки, но не содрогались под напором горные хребты. Она это уже видела когда-то. Самый первый припадок. Самая первая аура. Она снова внутри нее. Круг замкнулся. Пустота начала пробираться и окутывать тьмой реальность. Маша почувствовала первые капли дождя, слышала любимый голос и шум моря, но черная бездна поглощала сознание. Девушка теперь с ней одно целое. Пустота, как божество, живет в ней. Через секунду Маша покинула Биг-Сюр и отправилась в небытие.
4.
Картина перед глазами стояла размытой. Хотелось протереть слипшиеся веки руками, но конечности совсем не слушались. Отдаленной тугоподвижной мыслью Маша поняла, что находится в тепле. Последние события перемешались в полной путанице, хронология которой тщетно обрывалась. Но все-таки получилось сосредоточиться и выйти из мутного сна. Девушка лежала в
