относительно причины, которая вела его в Савойю. В Сольё он плотно поужинал и хорошо выспался, после чего без особой спешки продолжил свой путь. Он потихоньку предавался задумчивой неге, благотворной мечтательности, возвращаясь в край и дом, где, как он знал, ничто – ни назойливое вторжение, ни досадное воспоминание – не нарушит его меланхолию; он ехал в тишину прекрасной пустыни.

Глубокая радость охватила его, когда в Амберьё машина вдруг въехала в ущелье, следуя бесконечным извивам в глубине великолепной теснины. Он любил горы, испытывал физическое удовольствие от того, что имел возможность дышать их бодрящим и легким воздухом, обводить взором их вершины и склоны, видеть, как высоко-высоко, на фоне чистого неба, вырисовываются их пики или как они теряются в движущихся облаках.

Затем, когда они выехали на открытое пространство и смогли с высоты обозреть грандиозную панораму в слепящих лучах вновь засиявшего солнца, он увидел посреди равнины гору Моляр-де-Силаз и ощутил едва уловимый укол в сердце. Тогда он подумал, что в этом сердце живет что-то от прошлого, частичка его савойской прабабки, которая волнуется, приближаясь к Силазу, и эта мысль все еще очаровывала его своей странной и сокровенной приятностью, когда перед ним возникли черепичные крыши замка и его квадратная башня.

Все это рассеялось в одну секунду. Лицо Клода тотчас же напомнило ему, что он приехал в Силаз не только для того, чтобы наслаждаться здесь романтическим отдыхом.

Старик прибежал на звуки клаксона так быстро, как позволял ему преклонный возраст. Одетый в воскресный костюм, он воздел руки в наивном и трогательном приветствии:

– О! Мсье Шарль!

Лицо его выражало и радость, и смятение: внезапная радость еще не стерла следы недавних тревог. Головной убор он держал в руке, демонстрируя лысину, а окладистые седые усы лишь подчеркивали темный загар; складки шеи исчезали в воротнике напоминавшей о былых временах сорочки из грубой белой холстины.

– Не могу даже выразить, мсье Шарль, как я рад вашему приезду!

– Из-за сарвана? – рассмеялся Шарль.

– Как вы узнали? Я ничего не писал об этом в письмах! – удивился сторож Силаза.

Но тут, вытирая руки о голубой передник, появилась Перонна: славное простое лицо под белым гофрированным колпаком преисполнено честности, услужливости и здравомыслия, в бесконечно преданных глазах – выражение почтительной покорности.

Вот ведь парадокс! Эта странная пара, эти двое стариков, даже не будучи парой семейной, были практически неразлучны. Клод и Перонна жили в замке с молодых лет, находясь в услужении семейству Кристиани. Никакими иными узами они связаны не были, но прекрасно друг с другом ладили, и ничто и никогда не расстраивало этой дружбы. Шли годы, парень и девушка взрослели, но, хотя и имели кое-какую собственность каждый в своей деревне, оставались в Силазе, радуясь возможности честно служить своим господам.

– Мсье Шарль уже в курсе? – спросила Перонна, поднимая на приехавшего боязливый взгляд. – Вы ему уже объяснили, Клод?

– Нет, но мсье уже знает, что это сарван.

Они стояли на пороге сарая, под навесом. Между служебными постройками и парком проходила небольшая дорога. Сопровождаемый стариками Шарль направился к замку. Внутрь они вошли через дверь кухни.

– Пойдемте со мной, – сказал Шарль. – Расскажете все по порядку.

Было тепло и безветренно, сквозь широкие окна гостиной, которые были открыты, как и выходящая в английский сад застекленная дверь, внутрь проникал золотистый свет. Царила глубокая, упоительная деревенская тишина; после дня, проведенного в урчащем автомобиле, Шарль в полной мере ощущал ее безбрежность.

– Итак? – спросил молодой человек.

– Это в «верхней комнатке», – сказал Клод. – Каждую ночь там зажигается свет, и тогда его можно увидеть.

Шарль улыбнулся.

– Мсье Шарль сможет сам убедиться, – почтительно проговорила Перонна. – Вечером, когда темнеет, в эту комнату приходит сарван. Его видели не только мы, но и деревенские.

– Что ж, будь по-вашему: я посмотрю. Как давно это происходит?

– Да наверное, недели две прошло, как мы его заметили, – сказал Клод. – В тот вечер мы уже отправились спать после ужина, я спустил с привязи нашего пса, Милорда, мимо которого, как вы знаете, никто не пройдет. И тут вдруг слышу, он лает в парке, совсем рядом с замком. Выхожу я, значит, чтобы совершить обход строений…

– Нужно сказать, – добавила Перонна, – что собака лаяла очень громко, гораздо громче, чем она, бывает, лает на забредающих сюда зверей или людей, проходящих по дороге.

– Это да, – подтвердил Клод. – И вот, значит, подхожу я, стараясь беззвучно ступать по гравию, и вижу Милорда – вон там, мсье Шарль, – добавил он, указав через открытое окно на какую-то точку. – Если вас не затруднит проследовать за мной, я покажу…

Они вышли.

Паркетный пол гостиной находился на одном уровне с посыпанной гравием площадкой, за которой располагались лужайки. Над дверью простирала свой стеклянный навес маркиза, которую Шарль смерил осуждающим взглядом. Этот элемент был добавлен к фасаду по распоряжению Наполеона Кристиани в 1860 году, в момент присоединения Савойи к Франции, по случаю чего по всему краю прошли преисполненные патриотизма и тщеславия гуляния и пиршества. Выполненная в стиле Наполеона III, маркиза не сочеталась с вполне савойским фасадом, с его старой штукатуркой, маленькими окнами и широкой, тяжелой и покатой крышей, сильно выступавшей за его пределы.

Впрочем, если не считать маркизы, то уже начавший приходить в упадок замок Силаз являл собой замечательный образчик региональной архитектуры XVII века, немного аляповатой, но очаровательной. Шарль отметил это в который уже раз, подняв глаза на «верхнюю комнатку», – ее местоположение, исключительно для читателя, мы считаем необходимым воспроизвести с предельной точностью.

С парковой стороны фасад замка – который, естественно, и сейчас стоит на том же месте – представляет собой не одно сооружение, а два корпуса, один из них чуть выступает вперед. Тому, кто смотрит на замок из парка, более «глубоко стоящим», если можно так выразиться, видится правый корпус, и именно из него-то и вышли, пройдя под маркизой, Шарль, Клод и Перонна.

Другой корпус, левый («выдающийся вперед», если сравнивать его с правым), состоит, как и корпус правый, из первого и второго этажей, однако в правой его части, с той стороны, которая образует правый угол с фасадом соседнего корпуса, имеется и небольшая надстройка. Она состоит всего из одной комнаты и – вместе с располагающимися под ней, на нижних этажах, помещениями – напоминает квадратную башню с черепичной кровлей и общим фундаментом с выступающим вперед корпусом.

Эта башня имеет два окна на каждом из этажей: одно из них смотрит на юг (как и все окна фасада), другое – на восток (что позволяет видеть из него и часть фасада правого корпуса).

На первом этаже башни находится