Я с трудом перебарываю в себе желание прикрыть глаза, с неуместной жадностью впитывая их прохладу и только сейчас осознавая, как сильно, должно быть, горят мои щёки.

Краткая заминка подогревает решимость, заставляя сию минуту найти его рукам более подходящее применение. Стряхнув оцепенение, хватаю с полки и протягиваю фарфоровую куклу.

Меня не волнует, откуда она, почему дорога, её история и назначение.

Если Раду хочет мне угодить – пусть выбирает.

– Разбей.

Сказала, теперь дышу через силу короткими рваными выдохами. Изучаю внимательным взглядом застывшее в неверии лицо, наслаждаясь тем, как немо рычит в нём протест, разливая по коже нездоровую бледность. И бессилие, что душило меня, резко разжимает тиски.

Власть кружит голову.

Я ненавижу эту изящную вещицу с того самого момента, как Раду её поймал. С первого взгляда на кроткую улыбку и бесконечную ласку в стеклянных кукольных глазах.

Дорожит ей так сильно? Тем лучше.

Пусть уничтожит. Своими руками.

– По-моему, очень глупо злить человека, находясь у него в гостях. – Усмешка на его лице приобретает пугающий подтекст, но меня уже не переубедить. – Мало ли, хозяин рассердится и напрочь забудет азы гостеприимства.

– Ты обещал выполнить любой каприз в пределах разумного. – Сама не узнаю свой уверенный холодный голос. – Всё, как договаривались: никаких поездок, звонков, требований отменить игру и причинения себе увечий. О порче имущества речи не шло.

– Хорошо подумала? – Он на секунду прикрывает веки, лишь ноздри вздрагивают и, кажется, зубы скрипят.

– Выполняй.

Я не считаю свой поступок плохим. Закономерным, заслуженным – каким угодно, только не зазорным. Осуждение – оружие идеалистов, слабых духом и угождающих чужому мнению. У меня есть своя голова и слушать я буду только себя.

А в следующее мгновение он впечатывает куклу в стену у моей щеки. Треск раздаётся так близко, что жилы стынут. И ещё раз... И ещё...

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Оказывается, всё, что я испытывала до этого, не было настоящим страхом. Но удовольствие от первой победы сильнее.

– Хватит! – Ору, зажмурившись. Ещё чуть-чуть и снаряд вместо стены прилетит в меня.

Мой испуг совершенно оправдан. Он же, мать его, больной на голову. Мозг умоляет дать дёру, а тело не слушается. Каждая мышца сокращается от взрыва внезапного удовольствия.

Обалдеть... Раду действительно это сделал.

Я захотела, а он выполнил. Беспрекословно.

И чем громче ярость рвёт его лёгкие, тем слаще во мне колотится пульс.

– Согласен, хватит. Больше не будем друг друга жалеть. – Резкий шёпот опаляет мне ухо. Раду грубо вжимается мне в скулу, раздражая кожу жёсткой щетиной. – Скажи, какова вероятность, что завтра ты снова вытянешь туз?..

Плевать. Пока я в этом доме, другой женщине здесь не место.

Часть 1. Глава 14

Раду

– Так дело только в этом? – уточняю, впервые усомнившись в том, какой услышу ответ. – Тебе нужны извинения?

Их не будет.

Неправильно извиняться за своё несовершенство.

Я с Владой искренен как ни с кем другим. Не наша вина, что мы выросли именно такими. Я никогда не хотел ею бредить, а она не хотела меня обижать. Мне рядом с ней просто не было места. Так бывает, когда достаточно мимолётного взгляда, чтобы сердце разбухло до трещин и перестало тебе принадлежать.

В моём теле стучит инородное тело. Даже звучит отвратительно.

Поначалу это трудно принять. Особенно когда малышке всего двенадцать, а ты заканчиваешь выпускной класс. Пока твои адекватные ровесники залипают на молодую историчку, ты как больной постоянно протираешь очки, чтобы не пропустить в толпе рыжие косички. И всё, что ты можешь – беспомощно смотреть издалека. Потому что иначе будешь понят неправильно. В лучшем случае. Никто всерьёз не поверит в платонические чувства, в период, когда у нормальных пацанов играют гормоны. Сам бы усомнился.

Я всегда хотел сестру, хотел заботиться, читать ей на ночь сказки, заступаться, баловать и помогать с домашкой. Хотел нормальную, счастливую семью. Но таковой у меня не было. А Влада... Влада казалась ангелом. С солнечными веснушками, ямочками на щеках и огромными синими глазами. Я не сразу понял, что в единственной дочери Ярого течёт та же гремучая кровь, что и в отце. А потом стало поздно: привык, привязался. И малышка уже тогда указала мне место.

Одинадцать лет это росло внутри меня, крепло, пускало всюду корни, затем в определённый момент резко поменяло полюса. Сейчас я смотрю на Владу совершенно другими глазами... И всё равно не могу насмотреться.

За те годы, что мы не виделись, мой Чертёнок сильно изменился. Я тоже. А одержимость осталась.

– Мелко плаваешь. – её вкрадчивый голос достаёт до самых внутренностей. Изнутри щекочет, пока у меня дыхание не спирает от удовольствия. – Возмездия хочу. Равноценного.

– Уверена, что потянешь равноценное? – Взглядом слизываю дыхание с её губ. Знаю, что Владу это сильно смущает, но какая теперь разница? Мы уже видели друг друга голыми, стесненье неуместно. Чем быстрее привыкнет, тем лучше.

– Вот заодно и проверим.

Умничка. Быстро взяла себя в руки: спину выпрямила, блестит загадочно глазами. Уже празднует победу. Знаю, что сейчас сдерёт с меня три шкуры, но не могу сдержать восторга.

Так и съел бы.

Вылизал бы от и до, чтоб аж до пяток покраснела. С ума схожу, когда её стыдливость так подло прорывается наружу.

– Признаюсь, тебе удалось меня заинтриговать. – С трудом сглатываю, видя, как начинает плыть её взгляд и расширяются зрачки.

Ей дискомфортно, непривычно, неправильно то, что сейчас делает воздух таким трескучим и вязким. То, что Чертёнок так старательно пытается игнорировать, обдумывая все за и против.

Решится. Секунды не сомневаюсь.

Она очень храбрая, сильная и... стервозная. Иначе я бы не стал с ней играть в такие откровенные игры.

– Итак, я весь внимание... – Склоняюсь к её лицу, заворожено глядя на то, как кончик языка юрко смачивает губы. Легко, почти невесомо прохожусь тыльной стороной пальцев вдоль горящей скулы.

Откровенная пытка видеть, как сладко вздрагивают пушистые ресницы, и тормозить свои порывы.

Я только подталкиваю, прекрасно осознавая, что уже за такие выверты мне светит если не срок, то сломанные руки. Но суд меня не остановит: ни людской, ни божий. Жду только взаимности. Так будет правильно, насколько вообще может быть правильным навязываться силой. Если она всё-таки меня...

Стремительный выдох на миг пережимает горло.

Если Влада всё-таки меня отвергнет – значит, я её совсем не знаю.