за какие-то брюки?

— Брюки, туника, ручная отделка, кожаный пояс, дамские брюки, — принялся перечислять хозяин, отбивая каждое слово ударом по счетам.

— Но это же подарок! Ей! — Килан бесцеремонно ткнул в меня пальцем.

— Подарок, разумеется. От тебя. Твоя гостья, ты и плати. Ты что думал, гад хвостатый, я не узнаю, кто в моей кладовой хозяйничал?! — Голос Пикмана эхом разнесся по лавке, а сам он грозовой тучей навис над побледневшим оборотнем. — Значит так, Вестер, не вернешь мне все деньги в срок, следующие брюки я сделаю из твоей поганой шкурки.

Мистер Пикман сложил руки на груди и снова одарил меня улыбкой.

— Был очень рад знакомству с вами, милая леди. Заходите ко мне еще.

— Спасибо, — ответила я уже в дверях, куда меня отчаянно пытался вытолкать мой оборотень.

— Чертов лис! — выругался Килан, позабыв разом обо всех своих дифирамбах золотому мастеру.

— Так тебе и надо, это карма! — нравоучительно подняла я палец вверх и прошла мимо застывшего кота.

— Хвост не отрос, чтобы крутить им перед носом, — быстро поравнялся со мной оборотень. Теперь мы вместе шли к центральной площади, откуда уже доносились первые одинокие трели и заливистый смех местных жителей.

С приближением к площади становилось не по себе, даже хотелось малодушно вернуться к автомобилю и забрать свою старую одежду. Килан нарочно отстал и шел позади, отчего я только больше нервничала и постоянно одергивала подол туники, стараясь прикрыть все самые стратегические места.

Но по мере того, как нам встречались другие представительницы прекрасного пола, мой страх утихал. Они были совсем иные, как бы забавно это не звучало из уст обычного человека. Далеко не я одна щеголяла в лосинах, а некоторые были в мужских брюках, или пили эль наравне с мужчинами, свободно общались друг с другом.

— Почему никто из старших не присматривает? — Я кивнула на смешанную группу молодых людей и повернулась к оборотню.

— А зачем? — удивился Килан.

— Ну, чтобы не случилось чего-то непоправимого, — туманно ответила я, не планируя проводить оборотню ликбез про пестики и тычинки. Шестое чувство подсказывало, что эта тема ему не будет нова.

— Чтобы не случилось ничего непоправимого, — последнее он специально выделил голосом, — можно выпить специальную настойку и продолжать дальше наслаждаться жизнью.

— Какую еще настойку?

— От нежелательных беременностей, — как ни в чем не бывало ответил Вестер, словно мы рецептуру компота обсуждаем.

Я стояла с распахнутым ртом, как выброшенный на берег карась. Сама не знаю, почему именно он. Я-то ратовала за попранную девичью честь, недомолвки, которые могут пойти в обществе при виде такой компании. А тут…

Мне кажется, я даже на Килана сейчас посмотрела другими глазами. Сколько он успел сотворить, ну, непоправимого? Может и было зерно истины в словах святого отца про это место.

— Ну что, булочка, всех нас уже линчевать успела? — насмешливо спросил оборотень, склонившись надо мной.

— Рада, что ты тоже осознаешь необходимость этого действия.

— Глупенькая, — оборотень по-хозяйски положил свою руку на мою талию и подтолкнул вперед к палатке с разливными напитками. — Держи.

Он протянул мне стакан холодного пунша, а сам вскарабкался на кованое ограждение, усевшись на нем как на насесте.

— Посмотри на них, — Килан махнул рукой и я повернулась в ту сторону. Маленькие сорванцы крутились вокруг палаток с разными игрушками и свиристелями, проверяя на прочность продавца и его помощников. — Ни одного нежеланного, каждый растет в любви. — Заметив мою задумчивость, оборотень продолжил: — Вот скажи мне, булочка, что всем людям хочется больше всего?

— Мира во всем мире?

— Все гораздо запущеннее, чем я думал, — как-то странно хохотнул кот. — Пойдем-ка, потанцуем.

С этими словами он увлек меня в центр танцевальной площадки. Несмотря на то, что оркестр только начинал настраивать свои инструменты, мы были далеко не единственной танцующей парой. Вестер уверенно взял меня за руки и закружил по площадке, ничуть не обращая внимания на то, как жалобно плачет с деревянного помоста скрипка. Внутри была такая же путаница, странные ощущения. На душе скребли кошки, а один кот напротив задорно улыбался и веселился.

Глава 12. О бурном веселье, что закончилось еще большей неожиданностью

— Понимаешь, булочка, запретный плод — самый сладкий, — снова, как ни в чем не бывало, Килан продолжил разговор. — Скажешь ребенку не есть конфеты и глазом не успеешь моргнуть, как они закончатся. Тут такой же принцип. Мы не порицаем связи до брака, но это не значит, что иные сплошь развратные грешники, какими их так любят представлять люди.

— И что же, они сами не против? Каково это знать, что человек, который клянется тебе в любви, еще вчера говорил тоже самое другому?

— Драматизировать тоже не надо, — хмыкнул оборотень. — В обществе иных не приняты договорные браки, родители не ищут супругов для своих отпрысков. Мы находим свою пару сами. Может быть, путем проб и ошибок, наступая на грабли и набивая шишки. Знакомимся, общаемся, встречаемся и так, пока не находим родственную душу: любимую и любящую, всепонимающую и всепрощающую. Стоит ли так ругать этих мальчишек и девчонок за то, что они боятся связать свою жизнь с чужим человеком?

— Возможно, ты прав, — неохотно признала я. — И как же они поймут, что нашли свою пару?

— Понятия не имею, но сердце точно подскажет.

На языке вертелся вопрос, а нашел ли Килан свою родственную душу, но задать я его так и не решилась. Сомневаюсь, что во всем мире найдется еще хоть одно такое же самоуверенное и наглое существо. Вместо этого голову заняли мысли, а выбрала бы я сама Фина Гарана, имей такую возможность. К своему стыду, о наличии жениха я вспоминала все реже. Сложно удержать в сердце и голове человека, которого видела лишь однажды. Философия иных произвела на меня слишком большое впечатление, а их вольные нравы еще больше пришлись по вкусу.

— Только не грусти, пирожок, — мелодия сменилась и Килан резко потянул меня за собой.

На всю площадь разнеслась веселая ритмичная музыка и на ней тут же, словно по волшебству, образовалось два ручейка. Было в этом что-то особенное, пританцовывать среди нескольких десятков оборотней, держась за руку с самым обаятельным из них. Зеленоглазый шельмец крепко прижал меня к себе и согнувшись чуть ли не вдвое, мы пронеслись под переплетенными руками остальных танцующих.

Казалось бы, я была здесь чужой, но никто из иных не спешил сажать меня на вилы. Они ободряюще улыбались, хлопали в ладоши, принимали гостью как свою. Воздух был пропитан свободой и любовью к жизни. В этом месте хотелось