Я извиняюсь предъ читателемъ за это отступленіе и маленькое увлеченіе. Въ мои задачи не входитъ метать громы по чьему бы то ни было адресу, я хочу только представить на судъ публики факты, и пусть кто-нибудь другой дѣлаетъ оцѣнку этихъ фактовъ. Отъ этого изложеніе дѣлается сухимъ, можетъ быть, мало интереснымъ, но за то такимъ образомъ мнѣ, можетъ быть, удастся избѣгнуть упрековъ въ преувеличенной оцѣнкѣ фактовъ.

Надежда моя основывается на томъ, что я говорю по возможности только о фактахъ общеизвѣстныхъ, въ существованіи которыхъ едва ли есть возможность сомнѣваться.

Покончивъ на этомъ съ вытравливаніемъ и подкидываніемъ, мы обращаемся къ третьему шагу, на который принуждена рѣшиться „горничная" уволенная своимъ сожителемъ за беременность.

Этотъ третій шагъ заключается въ мировой сдѣлкѣ. Доведенная до крайней нужды и не видя никакого исхода, она приходитъ къ своему бывшему сожителю и молитъ дать ей хоть что-нибудь.

— Не дайте хоть съ голоду умереть!.-

Ей сначала говорятъ (черезъ новую „прислугу"), чтобы она пришла „завтра", а на завтра объявляютъ — дома нѣтъ, потомъ — занятъ… И такъ до тѣхъ поръ, пока уже не остается никакого сомнѣнія, что просительница не будетъ „заноситься", и съ благодарностью и смиренно приметъ всякія условія. Послѣ этого ей выдается какой-нибудь пустякъ и отбирается подписка приблизительно такого содержанія.

„Я, такая то, служила у такого то и уволена имъ за сношенія съ посторонними мужчинами, отчего я и забеременѣла. За свою службу отъ такого то я все получила сполна и никакихъ претензій къ нему не имѣю и имѣть не буду".

Такимъ образомъ, дѣвушка подписываетъ клевету на себя. Но не думайте, читатель, что клевета эта включается въ подписку ради издѣвательства. Нѣтъ, она необходима для огражденія интересовъ противной стороны, иначе подписка не имѣетъ никакого значенія. Законъ признаетъ право на часть средствъ сожителя за ребенкомъ, а не за его матерью. И если бы въ подпискѣ было сказано, что такой то уплатилъ своей сожительницѣ, скажемъ, 100 рублей на прокормленіе прижитаго съ нимъ ребенка, при чемъ она больше никакихъ претензій имѣть не должна, — такая подписка не имѣла бы значенія, такъ какъ не исключаетъ возможности иска со стороны ребенка и его законныхъ покровителей и опекуновъ.

Поэтому нужно въ подписку включать клевету на мать, чтобы избавить себя отъ претензій дитяти. И эта клевета подписывается матерью безпрекословно. Нужда заставляетъ ее забыть все ради какихъ-нибудь ста рублей. Эти сто рублей необходимы ей, чтобы завтра не умереть съ голоду.

Что будетъ потомъ, дальше, — она не думаетъ, не можетъ думать, такъ какъ настоящее безвыходное положеніе заслоняетъ отъ нея будущее. А будущее разное бываетъ, но всегда печальное и мрачное.

Содержанки

Между содержанками собственно и одиночками проститутками нельзя провести болѣе или менѣе опредѣленной черты, если не брать такъ называемыхъ дамъ полусвѣта, которыхъ мы не касаемся, т. к. жизнь этой категоріи продажныхъ женщинъ достаточно исчерпана и крупными и мелкими талантами.

А исключивъ эту категорію проститутокъ, приходится сказать, что остальныя содержанки не выходятъ изъ чернаго тѣла, въ огромномъ большинствѣ онѣ даже не въ состояніи освободиться отъ врачебнополицейскаго надзора и, находясь на содержаніи у одного лица, оффиціально числятся проститутками. Да и въ дѣйствительности большинство изъ нихъ не перестаетъ заниматься проституціей, „прирабатывать" къ той суммѣ, которая получается отъ покровителя.

Явленіе это, по нашему мнѣнію, объясняется все тѣмъ же „упрощеннымъ" взглядомъ на женщину, о которомъ мы говорили выше. Женщина нужна только какъ самка, какъ субъектъ противоположнаго пола. На такое дополненіе своего я, конечно, не стоитъ разоряться, для этого годится каждая женщина, не страдающая какимъ либо уродствомъ необходимыхъ органовъ. Отсюда и установились извѣстныя отношенія къ содержан

камъ, не какъ къ любовницамъ, а какъ къ своего рода „работницамъ" или прислугѣ, на которую возложены спеціальныя обязанности. Въ сущности содержанка занимаетъ то же положеніе, что и горничная — сожительница, разница только въ томъ, что первая живетъ въ домѣ своего „господина", а вторая — на отдѣльной квартирѣ. Но эта разница въ полной зависимости отъ семейнаго положенія покровителя. Холостой и живущій на отдѣльной квартирѣ—содержитъ горничную, а женатый или живущій въ семьѣ—имѣетъ содержанку.

Но и къ горничной и къ содержанкѣ отношенія одинаковы, — и въ томъ и въ другомъ случаѣ это „рабочая сила", хотя и спеціальная. А при покупкѣ рабочей силы буржуа всегда и вездѣ неизмѣненъ, для него это товаръ, который нужно купить какъ можно дешевле. Для достиженія этой цѣли, какъ извѣстно, существуетъ одинъ способъ— заставить носителя „рабочей силы" сократить свои потребности до минимума, а, если возможно, то расходы по удовлетворенію и этихъ сокращенныхъ потребностей оплачивать не вполнѣ. Для этого „содержанкѣ" нанимается отдѣльная комнатка, весьма не казистая, и дается рублей десять на прокормленіе и на туалеты. На эти деньги въ сущности можно только не умереть съ голоду, но сытымъ и одѣтымъ нельзя быть. А поэтому „содержанкѣ" приходится „прирабатывать" на сторонѣ,— она тайно отъ своего покровителя принимаетъ къ себѣ мужчинъ, или же „гуляетъ" по панели. Словомъ, получается что то вродѣ извѣстной „потогонной системы". Человѣкъ въ сущности продаетъ себя, но обезпеченія своего существованія не получаетъ и, благодаря этому, попадаетъ въ невозможныя условія. Получаемыхъ отъ „покровителя" средствъ не хватаетъ на жизнь, а прирабатывать на сторонѣ—значитъ нарушать его права единст

веннаго владѣльца, за которые онъ держится весьма стойко по многимъ причинамъ.

Во первыхъ, „прирабатывая", содержанка уже оскорбляетъ его какъ собственника, къ чему буржуа, а въ особенности мелкіе, весьма чувствительны. Во вторыхъ, онъ охраняетъ свое здоровье, такъ какъ содержанка можетъ заразиться и заразить потомъ его самого.

Въ виду этого, надзоръ за ней очень строгій, и, въ случаѣ „измѣны" съ ея стороны, расправа бываетъ жестокая, покровитель кулаками старается доказать и вбить въ содержанку сознаніе ненарушимости его правъ.

— Въ мѣсяцъ разъ десять отколотитъ, — разсказывала мнѣ одна дѣвушка, бывшая на содержаніи около года. — Никакъ не ухоронишься: или хозяйка (квартирная) скажетъ, или городовой, а то дворникъ.

Такимъ образомъ, дѣвушка-содержанка была бита каждые три дня одинъ разъ, а въ теченіи года около ста двадцати разъ. Расходовалъ на нее покровитель 20 рублей въ мѣсяцъ: 10 рублей платилъ за комнату и 10 рублей давалъ ей. Двѣсти сорокъ рублей въ годъ и сто двадцать побоевъ, всегда очень чувствительныхъ. Если считать по 2 рубля за каждые побои, и тогда ласки ея приходились покровителю даромъ.

— Ужъ очень не хотѣлось въ „домъ" итти, потому и терпѣла, — объясняетъ она.

Но въ концѣ концовъ все же не вытерпѣла и переселилась въ „домъ".

— Онъ бьетъ, а на улицѣ