Любовь товаръ

Вѣроятно и тѣ и другіе, а еще вѣрнѣе весь строй жизни, основанный на стремленіи къ наживѣ, къ успѣху съ помощью денегъ. Деньги — и сила и средство пріобрѣтенія всего, что необходимо для человѣка, не исключая и потребности любить и быть любимымъ. Этотъ взглядъ на деньги твердо установился и принимается, какъ вполнѣ доказанная истина. А поэтому часто такой поклонникъ денегъ почти не знаетъ иной любви, кромѣ купленной, иначе говоря, фальсифицированной. Онъ покупаетъ женщину и думаетъ, что это и есть любовь, что другой какой-нибудь и не существуетъ совсѣмъ. Даже при заключеніи брака этотъ взглядъ не терпитъ большихъ измѣненій. Мужчина весьма точно усчитываетъ выгоды брака.

— Содержаніе жены мнѣ будетъ стоить столько то (предположимъ 1000 р.), да приданое ея дастъ процентовъ тоже 1000 руб. Сдѣлка безъ барыша и убытка, — подождемъ.

Привыкшій къ продажной любви, онъ ни о чемъ больше не думаетъ; жена ему нужна только, какъ самка, и въ таковомъ своемъ качествѣ никакихъ преимуществъ предъ другими не имѣетъ. Красивая невѣста и одинаково красивая содержанка сравниваются только по суммѣ необходимой па ихъ содержаніе. На счетъ невѣсты ставится даже довольно солидный минусъ въ видѣ могущихъ быть отъ нея, какъ будущей жены, дѣтей, которыхъ нужно воспитывать. Словомъ, буржуа тутъ высказываетъ свою обычную дѣловитость, умѣнье „учесть" всѣ выгоды и невыгоды положенія. Это исключительно дѣловой человѣкъ, вездѣ и во всемъ, кромѣ „дѣлъ" онъ ничего не признаетъ, на остальное у него нѣтъ времени, въ томъ числѣ и на правильное сношеніе съ женщинами. Случайно онъ встрѣчается съ женщиной или дѣвушкой, видитъ, что она ему нравится больше другихъ, ему съ ней хорошо, лучше, чѣмъ съ другими, есть что-то въ ней, что его привлекаетъ, притягиваетъ. Всякій другой, не столь вѣрный поклонникъ современнаго строя, въ такихъ случаяхъ старается продолжать знакомство, войти въ душевный міръ дѣвушки и или разочароваться или же убѣдиться, что любитъ и любимъ, и кончить бракомъ. Но у дѣльца нашего времени этого почти не бываетъ, онъ посмотритъ на такую дѣвушку и отойдетъ:

— Некогда возиться. Выйдетъ что или не выйдетъ, а время потеряешь. Лучше купить.

Даже и то, что называется интрижкой, чрезвычайно у него упрощено. Онъ начинаетъ свои ухаживанія съ предложенія поужинать, что, собственно, равносильно предложенію вступить въ любовную связь. Вся процедура, значитъ начинается и кончается въ одинъ день и даже нѣсколько часовъ. Въ случаѣ же отказа ужинать „влюбленный" просто отходитъ и предлагаетъ тоже самое другой.

Заплатить я готовъ, а возиться съ тобой— слуга покорный!

И, дѣйствительно, если встать на извѣстную точку зрѣнія, т. е. цѣнить въ женщинѣ только ея внѣшнюю оболочку, то нѣтъ смысла гнаться за недоступной и тратить на нее время, когда можно скорѣе удовлетворить свое желаніе съ другой, болѣе доступной.

Вѣдь оболочка у всѣхъ по существу одинакова, разница только въ формѣ, а поэтому не можетъ быть предпочтенія одной красивой женщины предъ другой красивой же женщиной.

Такъ оно и бываетъ, оцѣнивается только, и только, красота и характеръ этой красоты. Южане, тѣ же кавказцы, напримѣръ, отдаютъ предпочтеніе блондинкамъ предъ брюнетками и уже никакая конкуренція между блондинкой и брюнеткой невозможна. Даже некрасивая блондинка съ успѣхомъ конкурируетъ съ красивой брюнеткой, хотя бы послѣдняя, кромѣ красоты обладала еще всѣми совершенствами ума и сердца.

Сѣверяне, напротивъ, предпочитаютъ брюнетокъ, почти въ той же степени.

Просто до чрезвычайности. Выборъ по масти, какъ у сельскихъ хозяевъ — красный быкъ всегда цѣнится двумя-тремя рублями дороже бѣлаго или пестраго. Преимущество „сѣрыхъ въ яблокахъ" тоже можно поставить на одну доску съ преимуществомъ блондинокъ на югѣ и брюнетокъ на сѣверѣ.

Выѣздъ — и любовь! И то и другое подбирается по масти, причемъ отъ перваго требуется даже больше, чѣмъ отъ второго. Выѣздные „сѣрые въ яблокахъ" должны быть еще и рысистыми, а для любви требуется только блондинка, или только брюнетка, хотя бы умственно и „не рысистая".

Скотство какое-то. а не любовь!

Содержанки горничныя

На фабрикахъ и заводахъ управляющіе, ихъ помощники и вообще высшіе служащіе, кромѣ жалованья получаютъ еще отъ хозяина квартиру съ отопленіемъ, освѣщеніемъ и обстановкой, и двѣ прислуги. Обычай, несомнѣнно, хорошій и зиждиться на добрыхъ намѣреніяхъ со стороны хозяевъ, — обезпечить служащимъ вполнѣ удовлетворительное существованіе, безъ нужды, спокойно и удобно. Но ведетъ этотъ обычай далеко не къ хорошимъ послѣдствіямъ. Для семейнаго человѣка двѣ прислуги не лишнія, имъ хватитъ дѣла, но холостой вполнѣ обходится одной, а другой даетъ особое назначеніе.

Обыкновенно нанимается кухарка, которая и исполняетъ всѣ работы и по кухнѣ и по дому. А вмѣсто другой прислуги берется молодая дѣвушка, на которой никакихъ работъ не лежитъ, она никогда ничего не дѣлаетъ и вѣчно сидитъ: на югѣ на балконѣ, а на сѣверѣ на крылечкѣ и „грызетъ" сѣмячки. За это она получаетъ 15 рублей въ мѣсяцъ и столъ. Такихъ должностей по Россіи сотни и тысячи, и всѣ занимающія ихъ дѣвушки кончаютъ печально, это резервъ проституціи.

Живетъ такая дѣвушка два-три года, па хорошихъ хлѣбахъ, въ полнѣйшей праздности, въ постоянномъ созерцаніи безпечальнаго житія предста

вителей капитала, пріобрѣтаетъ извѣстный взглядъ на трудъ и трудящагося, полупрезрительный, полуснисходительный, — и вдругъ приходитъ конецъ ея безпечальному существованію, ей говорятъ: собирай свои пожитки и уходи!

— Куда?

— Куда знаешь.

Но ей, собственно, некуда идти, для нея всѣ дороги закрыты, кромѣ одной, на которой гибнетъ безвозвратно человѣческая личность.

— Куда я пойду? — съ отчаяніемъ спрашивала меня одна изъ такихъ бывшихъ „горничныхъ". — Я къ нему поступила 17-ти лѣтъ, ничего не умѣла дѣлать и у него не выучилась, онъ не позволялъ мнѣ работать по дому, говорилъ: „руки грубѣютъ", — теперь мнѣ 20 лѣтъ, и я ни сшить, ни сварить не умѣю… да еще ребенокъ на рукахъ.

Собственно возможность появленія ребенка и служитъ причиной отказа отъ „мѣста".

Въ послѣднее время самосознаніе трудящагося населенія сильно поднялось, а вмѣстѣ съ тѣмъ увеличилось и число случаевъ отстаиванія своихъ правъ въ судѣ. Раньше, напримѣръ, за увѣчья на фабрикахъ и заводахъ хозяева платили въ мѣру своей доброты, т. е. или ничего, если хозяинъ не добрый, или же какіе нибудь пустяки, сто — двѣсти рублей. Теперь каждый знаетъ почти точно, сколько онъ получитъ, если обратится въ судъ, а поэтому „доброта", какъ единственная мѣрка вознагражденія, практикуется только при расплатѣ съ темными чернорабочими. Остальные сами назна чаютъ сумму, и, если соглашеніе не состоится, то обращаются въ судъ. Тоже самое можно сказать и относительно дѣвушекъ и женщинъ, прижившихъ внѣ брака ребенка. Онѣ требуютъ „на прокормленіе ребенка", и тоже, если соглашеніе