от меня взгляд. Мясистые губы сжались. Здоровяк поправил реденькую челку черных коротк остриженный волос, вытер вспотевший лоб.

На этих двоих я не обращал особого внимания. Я пристально смотрел на Андрея. Стало ясно, что он серьезно закусил удила. Так, просто просто не оставит то, что я сделал на локомотиве. Постарается вернуть свой авторитет, и даже дружков привлек. Ну ладно, пусть только сунуться ко мне.

Я сконцентрировался на взгляде Андрея. Зыркнул так, что он даже потерялся на мгновение. Его зрачки забегали.

— Куда это ты так смотришь, Илья? — спросила Наташа, проследив за моим взглядом, осеклась, — не стоит, не затевай с ними драку, — просительно сказала она.

— А я и не затеваю, — ответил я, не отрываясь, — что б я? И драку? Да я самый мирный человек на свете, — не улыбаясь проговорил я.

Андрей оторвался от стены, опустил руки. Его кулаки были сжаты. Вся троица двинулась ко мне.

Я почувствовал, что моя концентрация достигла нужного уровня. Зрительный контакт с Андреем не потерян. Я готов.

— Обосрись, — холодно сказал я.

Андрей, конечно же, не обосрался, он все также приближался плечом к плечу со своими дружками.

— Что? — Наташа удивленно взглянула на меня.

— Ничего, — ухмыльнулся я, — это я чихнул.

Она удивленно раскрыла глаза.

— Ну, тогда будь здоров, — растерянно проговорила она.

— Спасибо, — холодно сказал я

Мои силы не работали на людей. Я многократно пробовал магию подчинения на людях, каждый раз с одним и тем же результатом. Правда, попыток я не оставлял. Надеялся, что это сработает рано или поздно, ох, как бы это выручило меня в жизни.

— Они идут сюда, — проговорила Наташа, — надеюсь, ты…

— Я вижу, — холодно ответил я, — сейчас будут давить на меня. Попытаются унизить. А в будущем — избить. Андрюшенька оказался очень обидчивым.

— Может, — растерянно начала Наташа, — позвать дежурного?

— Нет. Встань позади и не встревай в разговор.

Она не ответила, но послушалась, отстранилась за спину.

— Ты слышал, — нарочито громко начал здоровяк, — что чем херовей род, тем дряннее бич полагается флагеллятору.

Рекруты обратили на нас внимание, оживились. Пристально уставились.

— Тогда этому, — высокий кивнул на меня, — надо дать бычий кнут, коров гонять, у его папы Минина, как раз фермы.

— О-о-о-о, — я улыбнулся так мерзко, как мог, — старый знакомый, а это кто с тобой? Дружище, — я взглянул на здоровяка, — а как ты в форму то влез? Ты смотри не приседай слишком глубоко, штанишки порвешь.

— Че сказал?

— Тихо, — я показал ему ладонь, в останавливающем жесте, — я знакомлюсь с остальными, — холодно сказал я, — не встревай. Лучше последуй моему совету.

Вся троица удивленно посмотрела на меня. Здоровяк смешно выкатил глаза. Я не ожидал никакого физического воздействия. Знал, что в корпусе они не решатся. И все же, был готов. Рефлексы демона были также остры и в этом теле. Их несложно было развить. Не хватало физической силы, но я легко компенсировал это скоростью.

— А ты, дылда, — дружелюбно улыбнулся я, — шутишь, как моя бабушка. Видать, всю голову об потолки оббил, с таким-то ростом.

— Ты нарываешься, — злобно проговорил он.

— Я? — я ответил так холодно, что он растерялся, — ни я к вам подошел, и ни я провоцирую на ссору.

— Это ты-то не провоцируешь? — Поднял голос Здоровяк.

— Я отвечаю равнозначно, — я зыркнул на него так, что он занервничал. Угости меня пайком, и я отплачу тем же.

— Мы хотели поговорить, — начал Андрей.

— Мы разговариваем, — взглянул на него я.

— Нет. Не здесь. Серьезный разговор. Вечером. Когда кончится построение. Приходи по этому адресу. Один.

Андрей протянул мне крохотную записку. Я взял.

— Это касается чести рода.

— Как вы можете говорить о родовой чести, — я не отрывал взгляда от глаз Андрея, — когда не уважаете чужую часть?

Он не ответил, только зло посмотрел на меня.

— Ты нам неровня. Тебе оказана честь уже только тем, что я тебя вызываю, — холодно проговорил Андрей.

— Что ж, я окажу тебе не меньшую честь, — еще холодней сказал я, — и приду.

— Если Имперская Армия — это щит императора, гусарская кавалерия — его меч — высокий взводный в зеленом мундире корпуса прохаживался перед нашей шеренгой, — то корпус Флагелляторов это отравленный нож в руке Императора. Мы разим быстро и насмерть. Знаете, как нас называют высшие игмариты?

— Никак нет, — крикнула все шеренга. Я промолчал.

— Свежеватели душ, — громко заорал Взводный. Он осекся, достал платочек из внутреннего кармана, стер слюну, вылетевшую на губы. — Они боятся нас. Трясутся и бегут, как только флагеллятор появляется на поле боя. А все потому, что знают — после смерти от нашей руки, они больше не переродятся.

Как же задолбала эта пафосная речь. Если все офицеры корпуса такие же болтуны, странно, что Империю еще не вышвырнули из Игмундума.

— Но такая сила, — продолжал взводный, — не дается просто так. Она требует жертвы. Бич демонов — вот основа нашей силы. А совладать с ним может не каждый!

Взводный остановился, холодно взглянул на нас.

— Бич демонов, — продолжил он, — это оружие, которое выдается раз и навсегда. На всю жизнь и до самой смерти. Это значит, что пути назад нет. Из флагелляторов не уходят. Даже дома, среди членов вашего рода, вы останетесь флагеллятором. Даже строгая наследника рода на пару с женой, вы останетесь флагеллятором.

Он как-то зло принялся осматривать наш строй..

— А это значит, — не унимался офицер, — что после церемонии вручения бича, каждый из вас навсегда останется в корпусе. Если конечно, — он недобро ухмыльнулся, — вы переживете церемонию.

Глава 7

Взводный вновь обвел нас взглядом, оценивая, по всей видимости, нашу реакцию. Я тоже окинул взглядом шеренгу по левое, а потом по правое плечо от меня.

Рекруты явно занервничали, зашевелились. Кажется, мало кто из них ожидал такого заявления. Впрочем, я ждал чего-то подобного. И знаю, чтобы ни случилось, я не отступлю. У меня просто нет пути назад.

— И теперь главное, — он немного понизил голос. Ну как понизил, вместо “орать” начал громко разговаривать, — сейчас, после того, что я сказал, и еще скажу, и до момента, когда мы войдем вон в те ворота, — он показал рукой на широкие металлические ворота с символом скрученного кнута в центре, — у вас есть возможность уйти. Это не будет воспринято, как позор рода. Никто не осудит ваш уход. Каждому отказавшемуся рекруту будет дано звание унтер-офицера и должность в пехоте или артиллерии. Вы сможете отдать долг родине иначе. Но знайте, когда мы пересечем ворота — пути назад не будет. Перед тем как я продолжу,