— Что есть «пим дырявый»? — живо заинтересовалась любознательная девушка.

— Валенок это, — досадую я, не в силах сдержать раздражение. — Дырявый валенок, бесполезный и никчёмный, как эти папарацци за рулём.

Она уже фиксирует историю наших с ней отношений! Кстати, насчёт словечек. В Сибири, например, хватает своих странных, а порой даже забавных выражений, которых я ни в Ростове, ни в Москве не слышал. Например, вместо пара (про занятия в вузе) там говорят «лента». Мочалка у них — «вехотка», штанина — «гача», рукавицы — «варежки». Словом «виктория» сибиряки именуют растущую на даче клубнику. И с глаголами тоже интересно: «барагозить», например, значит хулиганить. «Хлеб» не используется как самостоятельное слово, обычно говорят «булка хлеба». В Ленинграде, например, это два разных слова, «булка» — это сдобный белый, а под словом «хлеб» всегда подразумевают черный. Вот ещё из устойчивых выражений, что в других регионах не встретить: «маленько» вместо «немного», «чё к чему» вместо «некстати». Вообще, «чё» в Сибири очень любят повторять к месту и не к месту.

Маленькая пекарня за углом гостиницы дала о себе знать ещё когда её не было видно. Божественный запах выпечки заставил нас с Костей довольно переглянуться. Бойкая очкастая старушка хлопотала за прилавком, заставленным разными пирогами, булками, и местными сладостями. Мы с Цзю придирчиво начали изучать ассортимент, обдумывая, что бы такого прикупить, чтобы окончательно победить голод, в то время как мой «гид» разговаривала с бабушкой на неизвестном мне языке. Оказалось, что старушка — представительница коренного народа Норвегии — саамов.

В итоге я взял пару пирогов с рыбой — размером с ладонь, сладкий кекс, пакетик овсяного печенья и аппетитные марципаны, которые выглядели так привлекательно, что смогли соблазнить даже меня, человека из будущего.

— Езжай домой, извинись там перед своими. Объясни: сначала турнир, а потом все остальное, — сказал я на прощание Марте, которая не хотела меня отпускать в фойе гостиницы.

Я бы и сам не ушёл, да ещё и поцеловал бы подругу, по которой, честно говоря, сильно соскучился. Но в фойе толкались и администраторша, и мальчик-носильщик, которые деликатностью явно не страдали. Целоваться у всех на виду было неловко.

— Итак, все на месте! — пересчитал нас по головам Копцев. — Тогда приступим. Начнём с тех, у кого завтра бой. А, хотя нет… сначала расскажу вам о турнире.

И мы узнали, что в турнире участвуют шестнадцать сборных — состав впечатляющий. Правда, у двух команд недобор бойцов, и их заменят местные спортсмены. Здесь, кстати, сразу два состава норвежцев. Сильнейшие сборные на турнире — это ГДР и Куба. Следом идут финны, шведы и датчане. Ну а хозяева турнира… Это уже аутсайдеры, что тут говорить.

Американцы, поляки, румыны, французы, ФРГ и юги — типичные середнячки. Турнир серьёзный, но явных фаворитов тут немного.

Теперь по моей жеребьёвке. Первый бой у меня с участником Олимпийских игр в Сеуле, боксёром из ГДР Торстеном Шмитцем. В Сеуле он проиграл в одной восьмой корейцу. Я этот бой не видел, но, зная, как там тянули местных, вполне возможно, что парня засудили.

У Торстена есть бронза чемпионата мира 1986-го года, что автоматически делает его серьёзным соперником.

Копцев, как всегда, разобрал соперника до винтика:

— Левша, сильный джеб, хорошо работает корпусом, — пояснял тренер, рисуя в воздухе воображаемую траекторию ударов. — Но бывают провалы в защите на правом фланге, особенно когда устает.

А вот со вторым фаворитом из Кубы я встречусь, если всё сложится, только в финале, так жеребьёвка решила… Ну, если, конечно, ни он, ни я не проиграем до того. Про Хуана Карлоса Лемоса пока что ничего рассказывать не стали.

Тренер лишь кратко упомянул, что кубинец — мастер своего дела, у него непробиваемая защита, сильный апперкот и дикая выносливость. Но, по большому счёту, он, как и все кубинцы, техничный и жесткий. Это был тот соперник, с которым действительно будет интересно, но только если я дойду до финала.

— Не торопись, — сказал Копцев твёрдо. — Сначала первый бой. Остальное потом.

Моему соседу по комнате достался норвежец, который вряд ли мог похвастаться какими-либо значительными победами. Из заслуг у него разве что умение завязывать перчатки. Но что удивительно — бой Кости пройдет после моего, хотя, казалось бы, у него весовая категория ниже. А вот мне, как это обычно бывает, повезло не слишком — я буду драться первым. Самый первый бой турнира!

До ужина мы всех соперников разобрать не успели, поэтому я порадовался, что не поддался уговорам Марты. А после ужина, например, будут рассказывать про призовые. Тоже интересно. Ну и про культурную программу после турнира.

Ужин, как и обед, тоже был довольно скудным, но опять же достойным похвалы. Нам подали этот самый «какер», который оказался ничем иным как запечёными в духовке фрикадельками из свиного фарша с тушёной капустой. Не знаю, как повар семьи Ингрид готовит это блюдо, но местный повар опять приятно удивил, а так как у нас был ещё и стратегический запас выпечки, то спать мы с Костяном легли сытые и довольные. Довольные, кстати, ещё и потому, что за бронзу обещали двадцать тысяч крон! Про себя говорить не буду, но Костя полон решимости взять золото и пятьдесят тысяч крон, что на тот момент равнялось чуть больше пяти тысячам долларов.

Ночь, правда, выдалась беспокойной. Нас разбудил какой-то шум этажом ниже и громкие разговоры, но, поворчав на местный беспредел, мы всё равно отдохнули неплохо.

Утром после лёгкого завтрака меня вызвал к себе руководитель делегации, что было немного странно. Во-первых, автобус должен был подъехать за нами уже через двадцать минут. Во-вторых, Евгений Петрович, чиновник из федерации, был больше бюрократом, чем спортсменом. Зачем я ему понадобился?

Жил Петрович в люксе, на который федерация не пожалела валюты. Кроме маленькой кухни и спальни, которую я не успел осмотреть, была ещё приличного размера гостиная. Здесь стояли телевизор, видеомагнитофон, стереоцентр, а также мебель — довольно приличная, явно из дорогих.

Был наш главный не один, а в компании стройной, стильно одетой по местной моде девушки с лицом, как у снулой рыбы: ни улыбки, ни мимики — абсолютно нейтральное выражение, и пухлого дяденьки средних лет, который, в отличие от спутницы, улыбался