его, потому что в горле пересохло и захотелось глотнуть чего-нибудь. Она поставила оставшийся рулет на ночной столик, когда дверь в ее комнату распахнулась.

В комнату ворвался Морозко с раздувающимися ноздрями.

— Разве я не просил встретить меня в столовой, птичка?

— Я не говорила, что пойду. — Она сложила руки на груди, встретив его ледяной взгляд. — Этот фарс становится смешным. Почему ты просишь меня поужинать с тобой, а не приносишь меня в жертву?

Он жестом указал на воздух, продолжая пристально смотреть на нее.

— Я обращаюсь с тобой по справедливости. Привез тебя в свой дворец, дал тебе прекрасную комнату, дал принять теплую ванну, пригласил к своему столу, предоставил элегантное платье, которое ты отказалась надеть…

— Я сказала тебе, что не надену его, и у меня есть целый гардероб свежевыстиранных платьев, ты, урод. Я остаюсь здесь.

Морозко насмешливо хмыкнул, и его язык провел по пухлой нижней губе, образовав медленную, невеселую улыбку.

— Нет, я так не думаю, птичка. — Прежде чем она поняла, что он делает, Морозко обхватил ее за талию и взвалил на плечо. — Ты сказала Ксезу, что не будешь ужинать со мной, если я не потащу тебя туда, так что вот мы и пришли.

— Опусти меня, ублюдок! — Она брыкалась и извивалась, как от огня, но ему удавалось крепко держать ее в руках.

— У тебя была возможность прийти, но ты предпочла этого не делать. Вот последствия твоего неверного решения. — Он с усмешкой пронес ее по нескольким коридорам, а затем спустился по лестнице, пока она снова и снова проклинала его. Но все, что она делала, — это вдыхала его пряный аромат, и ей было неприятно, что она получала удовольствие от этого запаха, единственного, что было в нем приличного.

Взгляд Эйры остановился на клинке у его пояса, и ее охватила надежда. Потянувшись вниз, она выхватила кинжал из ножен, и он выбил его у нее из рук.

— Это была проверка, — промурлыкал он. — Похоже, я не могу тебе доверять.

— Так поступил бы каждый, кого несут против его воли! — закричала она.

— Если бы обстоятельства сложились иначе, я мог бы подумать о том, чтобы привести тебя ко двору, чтобы ты сыграла роль дурочки. Твоя драматичность просто поражает, — проворчал он, вводя ее в круглую комнату, украшенную золотыми скульптурами волков и стеклянным обеденным столом, за которым могло бы поместиться не менее двадцати человек. Когда он усадил ее в одно из стеклянных кресел, Эйра встала, намереваясь убежать, но он был слишком быстр и усадил ее обратно на место, как непослушного ребенка.

Морозко проворчал.

— И снова у тебя был шанс. — Сверкающая голубая магия закружилась в воздухе, вокруг нее повеяло ветреным ароматом, и, когда она дернулась, ее запястья остались привязанными к ручкам кресла.

— Освободи меня, — прорычала она.

Морозко провел рукой по крепкой челюсти, его голубые глаза смотрели на нее.

— Пока что нет. — Он придвинул стул так, чтобы оказаться прямо напротив нее. — Как насчет того, чтобы узнать друг друга получше?

Эйра нахмурилась.

— Ты хочешь моей смерти.

— Я не хочу твоей смерти, — медленно произнес он. — Вини свою деревню за такой исход. А также себя. Ты могла бы принести в жертву одно из животных.

— Ты…

— Ублюдок? Конечно, ты более изобретательна. — Он усмехнулся, откинувшись на спинку кресла.

Эйре хотелось разорвать его на части, вонзить клинок в его ледяное сердце, как она и планировала все это время. Но, несмотря на это, она не могла не смотреть на линии его лица, не восхищаться его скульптурой и не злиться на себя за то, что ей никогда не удастся создать столь совершенное резное лицо.

— Развяжи меня, — снова потребовала она.

— Такая нетерпеливая. Мы здесь, чтобы получше познакомиться, — промурлыкал он.

Зачем ей знакомиться с тем, кто привязал ее магией к чертову креслу?

— Как долго я здесь пробуду?

— Сколько скажу. Дни? Месяцы? Годы? Кто знает, правда? — легкомысленно ответил он, взмахнув рукой в воздухе.

У нее перехватило дыхание. Годы в комнате без ничего? Даже несколько дней показались ужасными. Она сошла бы с ума, просто сидя там и не работая руками — лучше бы она умерла.

— Если я хочу остаться до жертвоприношения, чтобы узнать тебя получше, то тебе придется кое-что сделать для меня. — Это также даст ей время подготовиться к тому, как покончить с ним раз и навсегда.

Морозко ухмыльнулся и приподнял бледную бровь.

— И что же это, птичка?

— Инструменты и припасы.

Он почесал подбородок и наклонился ближе, так что его пряный аромат коснулся ее носа.

— Сначала тебе придется кое-что сделать для меня.

9. МОРОЗКО

Глаза Эйры расширились от его слов, и она нахмурила брови. Если она хотела освободиться от его магии, то должна была сделать именно то, что он хотел. Морозко не доверял ей настолько, насколько мог, и это чувство было взаимным, в этом он был уверен. Она должна была умереть от его руки — что в этом может быть надежного? И все же он не верил, что Эйра окажется настолько смелой, чтобы схватить его клинок.

Морозко с минуту молчал, а потом она вздохнула и опустила плечи.

— Что тебе от меня нужно? — спросила она низким голосом.

Он указал на Людо, на слугу, который стоял в углу столовой, а сам выскочил через заднюю дверь.

— Да так, мелочь… — Морозко поднял руку, показывая пальцами, насколько она мала.

— Это не ответ.

— Может, лучше посмотришь, что еще я могу сделать своими пальцами? — Он изогнул бровь, наклоняясь ближе. До его слуха донесся приятный аромат лаванды.

Эйра нахмурилась, ее взгляд сузился.

Шаги прервали нарастающее напряжение: вернулся слуга. Он поставил на стол прозрачный кубок, затем повернул кресло Эйры лицом к нему, и золотой ободок сверкнул в свете позднего полудня.

Людо поднял золотой кувшин с выгравированными на нем листьями остролиста. Он вылил содержимое в ожидающий ее сосуд, и насыщенная рубиновая жидкость наполнила кубок.

Морозко наклонил голову, его улыбка широко расплылась, когда он изучал Эйру.

— Выпей это, птичка, и я принесу все, что тебе нужно.

Как только слова слетели с его губ, челюсть Эйры сжалась, а руки вцепились в ручки кресла.

— Нет, я не буду, — сказала она. — Ты отравил его. Иначе зачем было ставить ультиматум, чтобы я выпила таинственную жидкость? — Темные глаза Эйры скользнули по рубиновому содержимому, и она покачала головой.

Морозко опустился на стул, его губы сжались, когда она отвергла его просьбу. Яд — это трусливый способ убить человека, а он не был трусом.

— Не говори глупостей, Эйра. Я