— Евгений Александрович, к сожалению, вынужден сообщить вам, что пенициллин, все пробные партии, забираются в казну. А также все исследования на данную тему, лабораторные журналы… Все будущие партии должны производится только на казенных медицинских заводах под строгим контролем. Сначала они будут поступать в резерв армейской медицинской службы. Свободной продажи мы пока допустить не можем.

Я буквально подавился рюмкой шартреза, который пил в этот момент. Откашлялся, ловя на себе сочувствующие взгляды великих князей. Так вот почему так мягко стелили.

— Как же так?! Это лекарство может спасти миллионы жизней! Его ждут почти в любой операционной, в любом госпитале империи прямо сейчас!

— А сколько раненых на войне может спасти пенициллин? — резко спросил меня Владимир Александрович.

— Тоже миллионы, — пожал плечами я.

— Мобилизационный резерв Германии одиннадцать миллионов человек, — веско произнес Ник Ник. — Вы представляете, князь, что случится, если у нас начнется война с соседом, а у того будет этот ваш пенициллин?

Тут-то я закрыл уже открытый для возражений рот. Новинки прогресса всегда имеют обратную сторону. Во-первых, военное значение. Во-вторых, быстрее их внедряют те, у кого более развитый промышленный потенциал. И Германия тут вне конкуренции. Прет как танк — говорят даже, через пару десятилетий обгонит Владычицу морей по флоту. Хотя нет у меня уверенности, что не потечет. В России всё секрет и ничего не тайна. Это я ходоков мог отправлять в пешее путешествие по известному адресу. А если подкатят к простому микробиологу с мизерным жалованьем? Устоит? Да и инфантильные рассуждения, что о достижениях надо сразу всем сообщать, никуда не делись.

— У нас же вроде дружба с кайзером? — выдавил из себя я. — Я читал в газетах, что Их величества даже на яхте вместе катаются…

— Это ничего не значит, — буркнул Владимир Александрович. — Сегодня друзья, завтра враги… Уж больно покровительственно ведет себя Вильгельм. Не считает нас за равных партнеров. Чуть ли не плечу хлопает Никсу.

Ник Ник поморщился такой фамильярности, Владимир Александрович махнул рукой:

— Ничего, ничего… Пусть князь привыкает. Раз уж мы взяли его в наш круг, то тут особые правила. Разумеется, на публике, Евгений Александрович…

— Да, да, я все понимаю…

Нет, не уважают тут царя. Впрочем, Николай еще молод, только недавно коронован…

— Производство препарата надо наладить на Заводе военно-врачебных заготовлений. Все необходимые полномочия вам будут выданы военным ведомством.

— У нас пока нет стабильного штамма, — пожал плечами я. — Требуется продолжить исследования.

— Вот там, под надзором жандармов и продолжите, — хмыкнул Владимир Александрович. — Обещаю. За это чудо-лекарство вам будет предоставлена компенсация.

— Я не нуждаюсь в деньгах. Думаю, «Русский медик» вполне может пожертвовать пенициллин в казну за один рубль.

Теперь уже князья смотрели на меня очень даже одобрительно. Они, конечно, от этого урвут кусочек, загадывать не надо. Но я в этом участвовать не хочу. Пусть там стабилизируют, улучшают, но уже без меня.

— Будет компенсация несколько иного рода, — слово взял Сергей Александрович. — Об этом будет объявлено сразу, как только Никса вернется из заграничного вояжа. Господа, думаю, мы можем пока отпустить князя — для первого раза впечатлений более чем достаточно. А нам надо обсудить ситуацию с Алексеем и флотом. Положение дел там стало совершенно нетерпимым!

Я встал, поклонился присутствующим и на чуть подрагивающих ногах вышел из курительной комнаты. Лакей тут же плотно прикрыл дверь. И что это было?? Нет, про Алексея — ясно. Телеги моряков в адрес «семи пудов августейшего мяса» дошли до адресата. Только спустившись на первый этаж, я все осознал. Сейчас я присутствовал на заседании тайного правительства. Вот эти люди, смолящие кубинские сигары — рулят страной. А «Никса» потом штампует и подписывает нужные им указы.

Главный явно — Владимир Александрович. Мой патрон — идет в рейтинге номером два. И похоже, завоевывает все больше и больше очков в этом «теневом правительстве». Интересно, а кто допетрил про пенициллин? Номер один или два? Хорошо бы аккуратно разузнать. Очень пригодится на будущее.

Испробовать прелести кухни Императорского яхт-клуба я в этот день не сподобился. Аппетит внезапно куда-то пропал. Вышел на Большую Морскую, и не успел взмахнуть рукой, как извозчик подъехал. У них тут место прикормленное, без работы не останутся. Хотел сначала на Кирочную ехать, в институт, но потом посмотрел на часы. Девятый час вечера, кого я там найти собираюсь?

— Моховая, семь.

— Сей момент, ваш-сиясь!

Блин, тут километра три, минут пятнадцать ехать, если не больше. Промокшая рубашка меня уже волновала мало. Лекарство, которое у Николая Васильевича хранится — хрен с ним, мы его и так объявили заведомо нестабильным. Да и опять же, готовый продукт без знания технологической цепочки — так себе добыча. Да и вообще, в Питере ничего такого нет. Копия лабораторного журнала в сейфе у меня? Придется пожертвовать, но ведь не последняя. Результаты исследования у Склифосовского? Да приятного аппетита, сырые необработанные данные мало кому помогут. За рубль получили, так и претензии предъявлять нечего. Пожалуй, главное — всех участников предупредить, чтобы когда с утра придут изымать нажитое непосильным трудом, не оказалось неприятным сюрпризом.

Как же прозорливо я поселил Гюйгенса в тайне от всех. Вот ему и первое задание — обеспечить сохранность наших образцов и документации. А то я знаю цепкие ручки любого государства — движение возможно только в одну сторону, хрен что назад получишь.

Приехал домой, помылся, сменил одежду. И сразу легче себя почувствовал. А что, собственно, случилось? Ну не взлетел проект, бывает. Да, ожидания будут порушены. Так ведь не потери даже, а недополученные прибыли. Надеюсь, производство инсулина никто не додумается увязать со здоровьем наших генералов?

Отправил Вовку с записочкой к Гюйгенсу. Пусть мчится в Москву, а потом и в Тамбов. Инструкции я ему расписал подробно, средств у него достаточно. Остается только ждать и надеяться.

Но тут уже проявил себя норадреналин во всей красе. Надо срочно куда-то идти и что-то делать. И я помчался через дорогу, к соседу. Николай Васильевич принял меня в кабинете. Красиво сидел, монументально. Хоть портрет пиши. О чем я и сообщил, прямо с порога.

— Ну еще на фотографическую карточку я высижу, а