бы покончить с этим, пока моё либидо не взяло верх над мозгом и не заставило погрузиться в полноценную фантазию о том, как Себастьян Готье будет стоять передо мной на коленях по совершенно другой, куда более приятной причине.

— Это я могу, — держась за столешницу, я быстро ступаю в штанины джинсов, затем перехватываю их у него, когда он поднимает их выше моих колен. Наши пальцы вскользь соприкасаются, и я дёргаюсь. Себастьян резко убирает руки, прижимая их к своим бёдрам и садясь на пятки. Он отводит глаза, глядя на мои книжные шкафы.

Дожидаясь едких комментариев о моих читательских предпочтениях, я подтягиваю джинсы выше, под халат, застёгиваю молнию и пуговицу.

— Окей, — говорю я ему.

Он поднимает свои пронизывающе серебристые глаза. Его кадык дёргается.

— Можешь раскрыть халат над джинсами, чтобы я видел, где резать…

Я поднимаю халат, комкая ткань на животе.

Себастьян откашливается.

— Ручка?

Потянувшись мимо него, я выдвигаю небольшой ящик на кухне, где держу ручки и карандаши.

— Ручка.

Он ничего не говорит, просто берёт ручку и начинает чертить линию по моему бедру. У меня вырывается вопль, отчего ручка оставляет зигзаг на ткани. Он награждает меня раздосадованным взглядом.

— Классно получается с твоим ёрзаньем.

— Щекотно!

Вздохнув, Себастьян крепко сжимает моё бедро. Жар его ладони просачивается сквозь мои джинсы.

— Стой смирно, и я быстро закончу.

Я кусаю щёку изнутри, пока он ведёт ручкой по моей ноге, крепко держа меня, затем переключается на вторую ногу.

— Ладно, — его взгляд скользит к моему, пока он продолжает стоять на коленях. Он снова прочищает горло и отводит взгляд. — Снимай их.

Я начинаю стягивать джинсы, но они застревают по дороге вниз. Себастьян отводит мои пальцы, обхватывает ладонью мою лодыжку и быстрыми эффективными рывками сдёргивает одну штанину, затем вторую.

О божечки. Он очень хорош в снимании одежды.

Я зажмуриваюсь и приказываю своему похотливому мозгу перестать.

Себастьян встаёт с моими джинсами, держа их перед собой, но эта кухня маленькая, и мы снова стоим близко. Слишком близко.

Я изнываю и краснею.

— Я просто пойду, ээ… — откашлявшись, я показываю пальцем через плечо. — Волосы расчешу.

Себастьян неопределённо хмыкает, сосредоточившись на моих джинсах. Он поворачивается к кухонному столу и расстилает их, прежде чем сделать первый надрез ножницами.

Оказавшись на безопасном расстоянии от него в ванной, я распутываю волосы, грязно матерясь на шведском, пока разбираюсь с каждым колтуном из-за ветра. К тому моменту, когда мои волосы становятся гладкими и посвежевшими после сухого шампуня, а также убранными в высокий конский хвост, в дверь ванной стучат.

Я приоткрываю. Мне в лицо прилетают шорты.

— Ээ, спасибо?

Он даже не отвечает, закрывая дверь.

— Кто-то не в настроении.

— Я голоден! — кричит он. — Поспеши, чёрт возьми.

Бурча себе под нос на шведском (на случай если Себастьян слышит, как я жалуюсь на него), натягиваю шорты, затем распахиваю дверь, метнувшись мимо него к лифчику и майке, которые он выбрал и оставил на моей кровати. Я задёргиваю штору вокруг себя, переодеваюсь в лифчик и майку, натягиваю носки, затем обуваю чёрно-белые высокие кроссовки Найк, которые он тоже, должно быть выбрал, и отдёргиваю штору.

— Это было достаточно быстро?

Себастьян поворачивается на месте, где он раньше стоял спиной ко мне, скрестив руки на груди. Слегка приподнявшийся уголок рта, проблеск света в холодных серых глазах — вот и все изменения в его выражении. Но это уже что-то. И от этого мне хорошо.

Совсем не спеша по меркам человека, который только что подгонял меня, он подходит ко мне, до сих пор немного грациозно, даже с ортопедической шиной, постукивающей по полу.

— Ну? — спрашиваю я. — Как всё выглядит?

Он на мгновение притихает, взгляд бродит по моему лицу и вниз по моему телу. Затем он говорит:

— Повернись.

— Зачем?

— Сигрид. Просто повернись.

Вздохнув, я подчиняюсь и оказываюсь лицом к своему отражению в зеркале на стене. Я выгляжу… именно так, как хотела. Я, но чуть более дерзкая.

Майка поношенная, но не слишком прозрачная, и сквозь неё проступает тень моего чёрного лифчика. Себастьян не только обрезал джинсы, превратив их в шорты, но и сделал их немного потрёпанными — кое-где на ткани есть прорехи, но не сквозные, нижние края растрёпаны, так что они стали мягкими, но не щекочут. Шорты короткие, но не слишком короткие — демонстрируют мои ноги, но без ощущения, что у меня попа вывалится, если я сяду. Мои белые кроссовки с чёрными акцентами и шнурками подходят к майке и лифчику. Идеально.

— А теперь, — говорит он, и его голос ощущается теплом на моей шее. — Ты сама скажи, как ты выглядишь.

Я прикусываю губу, сдерживая улыбку и встречаясь взглядом с моим отражением.

— Я выгляжу крутой.

Глаза Себастьяна встречаются с моими в зеркале, когда он встаёт позади меня. Его выражение нейтрально, но взгляд резкий, пронизывающий.

— Тогда пошли, крутышка. Пора поесть.

***

Себастьян выглядит комично неуместным в Закусочной Бетти, когда мы садимся за блестящий ретро-виниловый столик, пока из музыкального автомата играют старые хиты. Этот темноволосый Адонис ростом метр девяносто, с его татуировками, серебряными цепочками и кольцами, облачённый в дорогую одежду и суровую гримасу, читает меню в окружении семей с маленькими детьми, колотящими по столу, и престарелыми гражданами, уминающими яблочный пирог.

Я поддеваю его колено под столом. Он опускает меню ровно настолько, чтобы показать мне эти холодные ртутные глаза и одну тёмную выгнутую бровь.

— Что?

Положив локти на стол, я подаюсь вперёд и понижаю голос.

— Мы должны казаться друзьями. А не двумя незнакомцами за одним столом в закусочной, которую ты отчаянно хотел бы сменить на клуб.

Он вздыхает, полностью опустив меню, затем зеркально повторяет мою позу, положив локти на стол и переплетая пальцы. Освещение отражается от его серебряных колец, привлекая моё внимание к его пальцам и сплетению татуировок