Вообще-то мужиками я бы их не назвал, все одеты богато, с некоторыми жены, те вообще нацепили на себя золотые кольца, серьги, мониста из жемчуга, драгоценных камней, золота.

Пока Иван устраивал лошадей, заодно стараясь продать, я прогуливался по станции, с интересом рассматривал народ. Дважды увидел очень опрятных господ, явно дворян, но эти, как я быстро понял, дожидаются поезда в своих номерах постоялого двора.

Рядом ударными темпами строится гостиница, всё-таки поездка по железной дороге стоит недешево, да и куда ездить крестьянам, а состоятельным людям и комнаты нужны соответствующие.

Внезапно меня грубо толкнули в плечо, я в испуге оглянулся. Крепкого сложения молодой парень нахально оскалил зубы. Высокий, красивый, румяный, как говорится, кровь с молоком. И статью хорош, видать родители много тяжкого труда переделали.

— Куды прешь, смерд?

Я пробормотал:

— Я вас не трогал…

— Но мог, — сказал он и ткнул меня пальцами вытянутой руки в грудь. — Смотреть надо, куда прешь, скотина сиволапая!

Я отступил на шаг, подумал даже, что можно извиниться, чтобы снять конфликт, но взглянул в пьяные глаза здоровяка, понял, удальцу после выпивки восхотелось драки, горячая кровь кипит, самое время кому-то начисть рожу.

— Хорошо, — сказал я, — буду смотреть.

Я шагнул было мимо, но он ухватил меня за плечо.

— Куды?.. А извиниться?

Я вздохнул, сказал коротко:

— Извини, если обидел.

Он сказал разочарованно:

— И всё? А в морду?.. Ладно, разок в морду, и мы в расчете!

— Как скажешь, — согласился я и резко врезал в морду. Костяшки пальцев хрустнули, однако здоровяк отшатнулся, глаза его выпучились, но сказать ничего не смог, грохнулся навзничь. Из полуоткрытого рта потекли слюни.

Народ начал оглядываться, из постоялого двора выскочили двое крепких парней в дорогих одеждах, ухватили его под руки, пытаясь поднять.

— Чё с ним?

— Перепил, видать, — пояснил я. — Шел вот… и упал на ровном месте.

Они покосились на меня недоверчиво, потом один взял его за ноги, второй подхватил под мышки, понесли в распахнутые двери постоялого двора.

Глава 8

Рано утром мы с Иваном спустились в трапезную, она же трактирная, плотно позавтракали, Иван сказал с тоской:

— Совсем оборзели… Коней хотят купить за гроши!

Я хмыкнул.

— Продавай.

— Но не так же за бесценок!

— А куда мы денемся? — спросил я. — С собой не возьмешь, все это понимают. Думаю, у всех так скупают, кто приехал издалека и уезжает надолго.

Он вздохнул, допил квас и вышел на свежий воздух. Я ещё посидел, рассматривая немногих постояльцев, большинство ещё спят после вчерашней попойки, двое половых двигаются по залу как сонные мухи, всё веселье начнется только к вечеру.

— Всё хорошо, — пробормотал я. — Скоро поезд… Скоро…

Расплатившись, я вышел на станцию, народа почти нет, только из трубы хлебопекарни вьется легкий дымок да пахнет свежеиспеченным хлебом, из кузницы плывут редкие удары молотка.

Зашел в здание с надписью «Магазин», никаких уточнений, галантерейный или булочный, но оказалось, всё верно, здесь и хлебная продукция, и галантерея, даже парфюмерия.

Купил себе две рубашки серого цвета, как говорят, немаркие, купил для Ивана добротные портки, пару рубах, хорошие сапоги.

Когда вышел с наполненным до половины вещевым мешком, навстречу двинулись два крепких молодца, это они уносили того героя, что возжаждал после хорошей выпивки ещё и хорошей драки. Телохранители, понятно, в прошлый раз не успели, теперь наверстывают.

Один сказал угрюмо:

— Ты попал, парень. Нельзя задираться с княжичем Демидовым.

Я присвистнул.

— Его отец… князь? Из тех самых?

Он кивнул.

— Его светлость очнулся, всё рассказал. Так что, либо добровольно дашь руку сломать… ты бил с правой?.. Либо изобьем, а потом всё равно сломаем. Без обид, парень, нам дано указание сломать тебе руку, которой ты ударил.

Я отступил на шаг.

— Ребята, может вы и не видели, но это он на меня напал!

Он сказал безучастно:

— Нам сказали сломать тебе руку, понял? И мы не пьяные, нас не вырубишь.

Он сам сделал ко мне шаг, второй начал заходить сбоку и быстро ухватил меня за ворот рубашки.

Ворот у меня такой, что моментально выскользнул, как ртуть, бодигард снова попытался ухватить, на этот раз за рукав, но проще удержать в ладонях тяжелую и яростно сопротивляющуюся скользкую рыбину.

Я успел на перехвате ударить в угол нижней челюсти того, что вел со мной беседы, сам уклонился от его кулака, тут же развернулся и шандарахнул второму болвану открытой ладонью в лоб.

Он отлетел назад, что значит плохой удар, при правильном и резком, противник медленно опускается на подгибающихся ногах там же, где и стоял, но этот ударился спиной и затылком о стену, под нею и распластался.

Я постоял пару мгновений, оба не делают попыток подняться, хорошо приложило, отряхнул ладони. Звук получился сухой, словно постучал друг о друга дощечками, костяшки заныли на обеих руках, кожа содрана и кровоточит, где моя гребаная регенерация, почему так медленно…

Издали донесся крик:

— Ваше благородие, держитесь!

Иван примчался с дубьем в руках, запыхавшись, уставился на распластанных героев.

— Уф, справились? Крепкие ребята…

Я сказал тоскливо:

— Здесь хоть когда-то не дерутся?

Иван воззрился на меня в изумлении.

— Барин, здесь же благодать!

— Массовые кулачные бои?

Он сказал истово:

— Истинно так! Ну морды друг другу побьют, ну зубы вышибут, кому-то руку сломят… но страсти как раз у благородных! Мы кулаками, а они саблями, шпагами, а то и вовсе мечами!.. Вот там смертоубийство на смертоубийстве! Даже из пистолей, Господь их прости, то и дело стреляют, подумать только, друг в друга! Дувелями такое непотребство кличется!

Я пробормотал озадачено:

— Тогда да, здесь тишь да гладь, Божья благодать.

Я толкнул ногой в широкую харю ближайшего добра молодца с разбитым носом и расквашенными губами.

— Вставай, счастливец! И топай отселя. В следующий раз обоим руки поломаю. А, может и шею, я сегодня добрый… Иван, коней продал?

Он сразу помрачнел, вздохнул.

— Да… Совсем обнаглели! Почти задаром отдал.

— Ничего, — утешил я. — В Петербурге купим.

Наверное, на станции все бы перегрызлись и передрались, задержись поезд суток на трое, но, к счастью, на следующее утро из каменного здания вышел в служебном мундире важного вида чиновник с огромными пышными усами, в руке флажок, сунул что-то в рот и оглушительно засвистел.

— Поезд!.. — прокричал его помощник. — Поезд идет!.. Все с путей! Тут не играют!

Похоже, это я один новичок, остальные знают, что такое поезд, быстро убрали