Шрифт:
Закладка:
— Нет, с чего ты взяла?
— Ну как же? Вы столько лет вместе, а внуками нас еще не порадовали! — обиженно ответила мама. — Может тогда у Кирилла проблемы? Так ты его провериться своди. А то как-то не по-людски всё у вас.
И все родственники осуждающе смотрели на меня, качали головами, и вспоминали, что они как поженились, так сразу детей и нарожали. Вон, у сестры двоюродной иже двое, а она моложе меня, а у другой сестры пока один, но она беременна. У братьев тоже наследники имеются. Одна я из всей семьи какая-то неправильная.
— Я неправильная, — закричала я, задрав голову вверх.
Лес ответил мне эхом:
— Правильная-равильная-льная…
— Ты чего орёшь? — услышала я сверху голос.
Я повертела головой, но увидела большую сову, выглядывающую из дупла.
— Ты, ты! Я к тебе обращаюсь! — проговорила она сердито. — Чего разоралась? Честным птицам спать не даёшь!
— Извините, — сказала я растерянно, — я больше Вас не потревожу!
Дожила. Перед совой извиняюсь. С другой стороны, хоть какое-то живое существо. Я хотела спросить у неё, не видела ли она Лешего, но не успела.
— Ходють тут всякие, — пробормотала сова и скрылась в дупле.
Ладно, Божена сказала, что на этой тропе я обязательно его встречу, значит надо просто идти дальше. Хотя, мне кажется, я иду уже долго, а окружающий пейзаж не меняется. Все те же деревья, трава и цветочки. Даже ни одной полянки не попалось. И солнышко пригревает.
Вдруг слева между деревьями мне послышался всплеск воды и повеяло прохладой. Я присмотрелась, вроде что-то синеет. Лесной водоём? Мне неудержимо захотелось освежиться. И я смело сошла с тропы.
Травка под ногами была мягкой, как ковёр, и прохладной. Пройдя между деревьев, я действительно увидела озеро. Оно раскинулось на опушке, окружённое высокими деревьями. Их ветки склонялись к воде, в её гладкой, зеркальной поверхности. А берег покрывала тонкая полоска желтоватого песочка.
Я сбросила с себя одежду (всё равно меня тут никто не увидит), разбежалась и нырнула. Прохладная вода приняла моё тело. Словно тысячи маленьких иголочек мгновенно коснулись моей кожи. Я открыла глаза. Вода была кристально чистой, с прозрачным голубоватым оттенком. Переливающиеся лучи света пробивались сквозь водную толщу, и маленькие пузырьки воздуха, устремляющиеся вверх. Можно было разглядеть водоросли и мелких рыбок, плавающих у дна.
Я вынырнула и поплыла. Как же хорошо было смыть с себя грязь последних дней. Интересно, когда Забава купалась последний раз. И как они тут вообще купаются? В бане? В лохани? Понятно, что ванны и центрального горячего водоснабжения тут нет. Но всё же.
Хотя мужики, которых я видела, были какие-то не промытые, да и старцы чистотой и опрятностью не блистали. Надеюсь, в городах у них с этим дела обстоят получше.
С такими мыслями я еще пару раз нырнула и уже собралась было плыть к берегу, как услышала голос:
— Наконец-то ты с нами, сестра!
И ещё один:
— Сестра!
И ещё. Меня звали со всех сторон. Я протёрла глаза и увидела красивых девушек. Они плавали вокруг меня, улыбались мне и постоянно повторяли:
— Наконец-то ты пришла, сестра!
Ты будешь самой красивой невестой! (Анна)
В лесу древнем, меж вековых дубов,
Там, где шепчет листва тихим шепотом
Там в тумане блуждает моя душа
Не избавиться ей от своих оков.
Ох, не избавиться.
Ой, подруженька моя, дубравушка
Ты укрой меня ветвями, листьями.
Ой, сестрица моя, водичка хладная,
Ты журчишь ручьями, меня баюкаешь.
На челе моём из цветов венок,
Из цветов луговых, что в ночи цветут.
Прячу слёзы я, где ручей течёт,
Всю тоску свою прячу в зеркале вод.
Ой, да не спрячу всю.
Светит яркая луна, освещая путь,
Путь в ночной тиши, пляшет тень моя,
Разнесётся ветром тихий зов в ночи
Кто на зов пойдет, к счастью тот придет.
Ой, ли к погибели.
Песня мавок. *
Девушек было много, некоторые ещё совсем молоденькие. Были они все раздетыми, лишь на тоненьких шейках поблескивали одинаковые бусики из мелкого жемчуга. Их бледная до прозрачности кожа светилась мягким светом. А длинные волосы плавали в воде, как водоросли. Они тянули ко мне руки, гладили меня по голове, спине и рукам. Каждая хотела прикоснуться ко мне, а дотрагиваясь, шептала своё имя. Но их было так много, что я никого почти не запомнила. И все они восхищались мной.
— Ты такая красивая, сестра, — шептали они, заглядывая мне в глаза.
— У тебя такая нежная кожа!
— Твои волосы, как золото!
— Какие пушистые у тебя ресницы!
— Твои губы алеют, как маки!
— Твои пальчики тонкие и изящные!
— Какие стройные у тебя ножки!
— Какая тонкая у тебя талия!
— Ты восхитительна, сестра!
Я зачаровано смотрела на них. Никогда в жизни мне не делали столько комплиментов, как за последние 10 минут. Двое из них, кажется, Агнеша и Верея, взяли меня за руки и принялись кружить в воде. Они кружили меня и смеялись. И я смеялась вместе с ними.
Остальные девушки взялись за руки и стали водить вокруг нас хоровод. Они затянули какую-то неизвестную мне песню:
В лесу древнем, меж вековых дубов,
Там, где шепчет листва тихим шепотом
Там в тумане блуждает моя душа
Не избавиться ей от своих оков.
Ой, не избавиться.
Ой, подруженька моя, дубравушка
Ты укрой меня ветвями, листьями.
Ой, сестрица моя, водичка хладная,
Ты журчишь ручьями, меня баюкаешь.*
Их голоса, нежные и мелодичные, как шелест листвы под лёгким ветерком, играли переливами, звучали то тягуче медленно, то бойко и звонко. А слова находили живой отклик во всём моем существе, заставляя мое сердце трепетать от необъяснимой радости.
Мне было так спокойно, как никогда в жизни. И больше не хотелось никуда идти, зачем мне вообще сдалась какая-то дорога, когда тут так хорошо! И куда я шла? Я куда-то шла?
Я попыталась остановиться, ухватить какую-то мысль, но девушки увлекали меня за собой, не переставая кружить, заглядывать в глаза и петь:
На челе моём из цветов венок,
Из цветов луговых, что в ночи цветут.
Прячу слёзы я, где ручей течёт,
Всю тоску свою прячу в зеркале вод.
Ой, да не спрячу всю*.
Мне уже ни о чём не хотелось думать. Песня так затянула меня, что я подпевала со всеми вместе:
Ой, сестрица моя, водичка хладная,
Ты журчишь ручьями, меня баюкаешь*.
Девушки повлекли меня к прибрежным камням. Мы там удобно устроились. В руках у Вереи появился деревянный гребешок, и она стала
