— Твоя сестра мертва. Она умерла семь лет назад, — объясняет он, но я перестаю слушать.

У меня звенит в ушах, оглушительный звук пульсирует в барабанных перепонках. Я пытаюсь закрыть их руками, надеясь уменьшить воздействие шума, но ничего не получается.

Падаю на колени: глаза расширены, конечности дрожат.

Нет... он лжет.

— Ваня жива, — заявляю я, полный уверенности. Ведь я видел ее всего несколько часов назад.

— Сынок, посмотри на меня, — говорит отец, и я оцепенело смотрю. — Валентино Ластра нашел тебя и твою сестру в клетке. Вас похитил сумасшедший и... — он делает паузу, делая глубокий вдох, — … твоя сестра была уже мертва, когда вас нашли, да и ты не отставал. Я... доктор сказал мне, что ты, скорее всего, заблокировал информацию, потому что это было травмирующее событие, но это... Боже, ты видел ее с самого начала... — он покачал головой, — это ненормально.

— Умерла? — спрашиваю я, зацикливаясь на этом слове. — Ваня умерла?

Она была мертва все это время?

Нет! Все это время она была здесь, со мной.

— Она не умерла, — повторяю я и краем глаза вижу ее. Но на моих глазах пятнадцатилетняя Ваня, которая росла рядом со мной, вдруг превращается в ребенка, одежда порвана и испачкана, кровь льется из каждого отверстия.

— Нет... — бормочу я, и мои ноги начинают двигаться, преследуя фантом, живущий в моей голове. — Она не мертва, — повторяю я и бегу за ней.

Я не знаю, где я и куда иду. Время перестало существовать в тот момент, когда отец осмелился предположить, что моя сестра мертва.

Это не так.

Как она может быть мертва, если все эти годы она была рядом со мной?

Я видел, слышал и прикасался к ней. Мы проводили дни и ночи в разговорах, спорах, делились самыми личными мыслями.

Она не может быть мертва!



Я смотрю на пустые сиденья в метро, в моей голове путаница мыслей. Я следил за фигурой Вани по всему городу, перепрыгивая с остановки на остановку в надежде, что она заговорит со мной.

Подтвердит, что она не умерла.

Даже сейчас мои органы чувств находятся в состоянии боевой готовности, ища любые ее признаки.

Я вспоминаю все моменты, которые мы провели вместе, и ищу признаки того, что все это было ложью. Но когда я анализирую каждое взаимодействие, меня не покидает чувство ужасающей потери. Потому что для меня все это казалось таким реальным.

Но если это не так...

Мое зрение ослабевает, и образы начинают перемешиваться передо мной, все расплывчато и нечетко. Я поднимаю руки, чтобы потереть глаза, пытаясь прогнать туман с глаз.

— Ваня, — шепчу я, когда вижу ее в соседнем вагоне, прислонившуюся к двери. Она озорно улыбается, наклонив голову набок, изучая меня.

Я вскакиваю, поднимаюсь на ноги и следую за ней.

Дверь пикает, когда поезд подъезжает к станции, и Ваня быстро выбегает. Я следую за ней, по горячим следам.

Она выбегает из метро и направляется к парку через дорогу. На улице уже ночь, и мне все труднее сосредоточиться на ее фигуре.

Ее хихиканье заполняет мои уши, когда она бежит по зеленому простору парка.

— Ваня! — окликаю я ее по имени. Она слегка поворачивается, поднимает бровь и меняет направление.

Только когда я начинаю задыхаться, она останавливается, неуверенно шагая впереди меня.

Она выглядит неземной в своем длинном кремовом платье, ее лицо бледное в лунном свете, шрам на лице еще более заметен.

— Ваня, — выдыхаю я, меня гложет потребность прикоснуться к ней, убедиться, что она настоящая и живая.

Я делаю шаг вперед, когда вижу, что она уже не бежит, делаю еще шаг.

— Брат, — отвечает она, ее голос звучит мягкой мелодией для моих ушей.

Но когда я поднимаю руку, чтобы дотронуться до нее, мои пальцы проходят сквозь ее. Как голограмма, ее улыбка не исчезает, пока мои руки вцепились в ее несуществующую фигуру.

Я продолжаю прикасаться к ней, надеясь, что в какой-то момент мои руки встретят твердую плоть.

— Почему... как? — я ошеломлен, осознание начинает заполнять мой мозг.

Она не... настоящая. Она действительно не настоящая.

Я удивленно смотрю на нее, ее милое лицо навсегда застыло в приветливой улыбке.

— Нет, — я трясу рукой, делая шаг назад. — Этого не может быть...

Мой разум сходит с ума, тысячи сценариев формируются в голове, и ни один из них не является приятным.

Моя сестра, мой близнец... мое все.

Она мертва.

Она мертва уже семь лет.

В то время как мой мозг начинает рационализировать эту информацию, мое сердце — этот жалкий орган в моем теле, полезный только для перекачки крови — не может смириться с тем, что она умерла.

Я настолько захвачен иллюзией, что даже не слышу шагов позади. Я только чувствую удар по голове, когда меня придавливают к земле.

Голоса... Я слышу голоса. Но почему-то не могу перевести их в осмысленные фразы. Я знаю, что вокруг меня разговаривают люди, но для меня это лишь бессвязные звуки.

Подняв взгляд, вижу около десяти человек, некоторые моего возраста, некоторые старше, все они толпятся вокруг меня.

Несколько из них достают из карманов ножи, размахивают ими передо мной и что-то говорят. Их губы шевелятся, изо рта вылетают звуки, но я ничего не могу понять.

Ошеломленный, подношу руку к затылку и не удивляюсь, когда она оказывается покрыта липкой субстанцией. Когда я подношу окровавленную руку к своим глазам, то не могу не залюбоваться кровью, свободно стекающей по моей ладони.

На мгновение окружающие меня люди забываются. Есть только я и красная субстанция. Мои органы чувств реагируют на неё таким знакомым образом: зрачки расширяются, ноздри раздуваются, вдыхая металлический привкус.

Я подношу один палец к губам, размазывая кровь и пробуя ее на вкус. Вздохнув, я закрываю глаза, мои виски пульсируют.

Вдруг я открываю глаза, а там — она.

Ваня.

Она маленькая... меньше, чем должен быть ребенок ее возраста. Ее одежда разорвана на коленях и по всему торсу, из открытых ран сочится кровь.

Ее глаза мрачны, когда она смотрит на меня, ее маленькие губы разошлись в беззвучном слове.

Я замираю, разглядывая ее лицо: шрам глубокий и страшный, глаз почти вывалился из глазницы.

— Ваня, — шепчу я.

Она делает шаг ко мне