– Как обычно. В шляпе. Он чуть ли не на нос её натянул.

– Шляпа чёрная или тёмно-синяя? Или как у меня соломенная?

– Нет, чёрная.

– Высокий?

– Не особенно.

– Усы, борода, родинка носу? Может, в очках был?

– Усы были… правда…

– Правда, что? – встрепенулся Ардашев.

– Кашлял он точно, как вы. Всё время кашлял. Видать, болеет.

– А голос у него какой?

– Обычный.

– Хриплый, писклявый, молодой или старый?

– С хрипотцой, немолодой. Но не так чтоб уж и старый. – Он посмотрел на Папасова и добавил: – На вас похож.

– Папиросы курил?

– Да не видел я.

– Ну, может, табачищем от него несло?

– Не знаю, – зло ответил тот.

– А табак он не нюхал?

– Да что вы пристали к нам, сударь? Нюхал, не нюхал! – взмахнул руками высокий незнакомец. – Сначала кричат, взашей гонят, полицией грозят, а потом форменный допрос учиняют, как в околотке. Некогда нам лясы точить! – Он кивнул напарнику и велел: – А ты, Семён, заканчивай болтать, давай домовину обратно засунем… Ох, чую и влетит нам от хозяина… Надо было задаток в два раза больше брать.

В этот момент открылась калитка, и появилась Елена Константиновна. Оглядев катафалк, лошадей, двух неизвестных, несущих гроб, она подняла на мужа ошарашенный взгляд и спросила:

– Что всё это значит?

– Ничего, дорогая, ровным счётом ничего. Кто-то продолжает над нами потешаться. Смотри кого я к нам привёл – Клим Пантелеевич собственной персоной. Едва уговорил поселиться в дальнем флигеле. Там тихо и море видно.

– Здравствуйте, Елена Константиновна, – слегка склонил голову Ардашев. – Иван Христофорович наотрез отказывается брать деньги за постой. А я от этого, признаться, неловко себя чувствую.

– Рада вас видеть, – попыталась улыбнуться супруга Папасова, но улыбка получилась вымученная, как у молодой монашки перед архиереем. – Какие деньги? – Побойтесь Бога… Прошу вас. Проходите.

– Леночка, вели принести коньяку и закуски в китайскую беседку.

– Может, лучше бокал вина? Тебе же доктор запретил пить крепкие напитки.

– А «Мартель» не крепкий, он ароматный, – сострил промышленник.

– Да и день только начался. Ты же на суконную фабрику собирался.

– Отложу.

– Уместно ли, милый?

– В самый раз.

– Как скажешь.

– Клим Пантелеевич, составите мне компанию? – положив студенту руку на плечо, спросил фабрикант.

– С большим удовольствием, но, наверное, недолго. Мы с Ксенией сегодня собирались в Кронштадт.

– А зачем, если не секрет?

– Хочу проверить адрес, указанный на посылке с восковой головой, а также расспросить служащих почты. Вдруг они вспомнят отправителя?

– Стало быть, вы взялись за это дело? – улыбнулся Папасов.

– Продолжение, как видите, уже последовало. И на этом злоумышленник, видимо, не остановится.

– Ну что ж, тогда я не сомневаюсь, что вы отыщите мерзавца. Как видите, опять появился мой двойник… с того света… Милости прошу. Хватит стоять у порога.

Калитка закрылась. Катафалк уехал. Кучер поставил коляску в каретный сарай, а лошадей завёл в конюшню. За деревянным забором кипела жизнь, обычная человеческая. И каждый мечтал прожить её счастливо, но только счастье каждый понимал по-своему.

Глава 8. Кронштадт

I

Флигель, куда поселили Ардашева, представлял собой одноэтажный деревянный дом с пристроенными сенями. Над ними виднелся балкон, украшенный резными перилами. Отсюда открывался прекрасный вид на всю территорию дачи. К нему вела внешняя лестница со ступенями и площадкой перед вторым пролётом, устроенная с левой стороны сеней. Большая светлая комната на первом этаже имела всю необходимую мебель и даже небольшой книжный шкаф с несколькими дешёвыми, уже читанными бульварными романами, журналами и кипой старых газет, которые, скорее всего, были оставлены для растопки печи, занимавшей часть комнаты.

Папасов был прав: управляющий получил «всемилостивейшее прощение» от своего хозяина и как ни в чём не бывало дегустировал «Мартель» в китайской беседке. Фабрикант пошутил, что после его мнимых похорон он должен дожить лет до ста, но его слова не вызвали ни у кого весёлости. Елена Константиновна, Ксения, управляющий и Ардашев сидели как на поминках. Клим убедил фабриканта, протелефонировать в участок и рассказать о случившемся.

Не прошло и получаса, как явился помощник пристава, тот самый, который только что принял письменное заявление от Ардашева. Высокий, подтянутый полицейский от коньяка отказался, сославшись на службу. Он то и дело расправлял усы и качал головой, слушая рассказ промышленника про гроб и посылку. А когда принесли ящик с восковой головой Папасова, полицейский остолбенел и тотчас полез в карман за папиросами. Закурив, он перевёл дух и заключил:

– Видать, это чья-то злая шутка. Адрес, указанный на посылке, скорее всего, вымышленный. Признаться, завистников у вас, Иван Христофорович, после покупки суконной фабрики прибавилось. Вот кому-то из местных купцов и неймётся. Что касается гроба, то мы можем опросить служащих погребальной конторы. Но это ничего не даст. Вы же сами сегодня уже пытались с ними общаться. И проку, как я понял, никакого от этого нет. Даже если мы и отыщем злопыхателя, по какой статье Уложения о наказаниях нам его привлекать к ответственности?

– Думаю, ему можно будет вменить нанесение оскорбления, – предположил Ардашев.

– А в чём оно заключается? – недоумённо повёл бровью помощник пристава.

– Если вы его найдёте, тогда мы будем хотя бы знать, кто он. А это значит, что он больше не сможет пакостить, – предположил Клим.

– У нас людей не хватает. Полицмейстер на это не пойдёт. Да и в нашем тихом городе давно ничего подобного не случалось. – Он кивнул на Ардашева и добавил: – Вот вы сегодня утром, господин студент, были у нас. Благодаря вам мы освободили из заточения старушку, просидевшую взаперти двадцать лет, а её сестру, вашу хозяйку, ставшую для несчастной затворницы тюремщицей, арестовали. Сегодня уже репортёр наведывался. Чувствую, что не только «Кронштадтский вестник» завтра об этом напишет, но и столичные газеты. Ждём теперь судебного следователя из Петербурга. Вот это и есть самое настоящее преступление. А в вашем случае пока нет никаких поводов для вызова следователя. Мы возьмём это себе на заметку и постараемся разузнать, кто бы это мог быть. Правда, я не уверен в успехе. Любой мог отправить посылку из Кронштадта. Это всё равно что голыш отыскать на мостовой.

– А что же вы, Клим Пантелеевич, скромничаете? – спросил фабрикант. – Сказали мне, что с хозяйкой повздорили, а на самом деле раскрыли ещё одно преступление.

– Ещё одно? – осведомился полицейский. – Как это понять, господин студент?

– Наш новый знакомый – большой дока в раскрытии всяких преступных тайн, – наливая в рюмки коньяк, пояснил Папасов. – Даже в газете писали, как он в