Меркурия не было никакой неясности, к тому же, читая приведённые в «Тайной доктрине» выдержки из письма, я был озадачен смутным чувством, что это письмо где-то уже видел. Позже это сподвигло меня просмотреть ранние письма, которые я конечно же тщательно хранил, и я нашёл это письмо, также обнаружив к своему удивлению, что С.Д. решилась пропустить некоторые части, исказив его так, что оно стало выглядеть так, как будто поддерживало её взгляды, хотя в действительности там ничего такого не утверждалось. Однако я воздержался от раздувания этого дела, будучи уверен Учителем, что мне не нужно об этом беспокоиться, и что объяснение о Марсе и Меркурии в «Эзотерическом буддизме» было совершенно верным.[9]

В тот период, когда мы виделись с Блаватской очень мало, она познакомилась с Анни Безант, которую покорила полностью. У Безант имелись какие-то права на дом на Авеню роуд в Сент Джонс Вуд, и туда Блаватская и её домашние в конце концов и переехали.

Тем временем меня теребили письмами со всего мира, спрашивая — как же это так вышло, что я сделал такую необычайную ошибку насчёт Марса и Меркурия, и мне показалось желательным сделать публичное заявление об истинных фактах касательно искажённого письма.

Пожалуй, я должен здесь объяснить, как копия того письма попала в руки Блаватской. Когда мы вернулись из Индии, группе серьёзно настроенных людей, собравшейся вокруг нас, было очень интересно узнать всё, что я мог рассказать о своей переписке с Учителем. Я прочитал им оригиналы некоторых из писем, и они просили разрешения сделать для них копии. Я переадресовал эту просьбу Учителю, и он решительно отказался давать разрешение. Эти письма, указал он, были предназначены для моего личного наставления, и их нельзя понять правильно, не читая вместе с моими письмами к нему, копий которых у меня не было. Но жажда иметь эти письма не утихала, и примерно через год я снова попросил разрешения на копирование некоторых писем. Разрешение было дано неохотно и при условии, что всякий человек, которому я дам копии, должен дать мне торжественное обещание, что не будет никому их передавать. Одной из тех, у кого были копии, была мисс Арундэйл. Когда долгое время спустя Блаватская приехала в Англию и остановилась у Арундэйлов, она, по-видимому, услышав об этих копиях, приказала мисс Арундейл дать их ей. К тому времени мисс Арундэйл была страстно ей предана и считала, что её воля важнее святости первоначального обета. Эти копии были переданы Блаватской, и многие из них к моему глубокому сожалению попали в печать в Америке и других местах.

Вернёмся к изложению событий. Наконец я решил, что должен взять оригинал этого письма, которое столь странно использовала Блаватская в «Тайной доктрине», на встречу теософов на Авеню роуд и раскрыть всё дело. Я даже пошёл на это собрание с письмом в кармане и всё же не сделал разоблачения. Я полагаю, что находился под влиянием, удержавшим меня от этого. Вернувшись домой, я положил письмо обратно в ящик, где хранились и остальные.

В другой раз, в то время, когда у нас была Мэри, раздражение в связи с противоречием утверждений в моей книге и книге Блаватской, усилилось, и я ещё раз решил, что нужно раскрыть правду. Я стал искать в ящике это важное письмо, но не нашёл его. Моя жена и Мэри пришли мне на помощь и просмотрели всё содержимое ящика по одному листочку, пока им не стало ясно, что нужного письма там нет. Я откровенно спросил Учителя, не было ли оно изъято оккультными средствами, и он сказал, что не хотел бы отвечать на этот вопрос. Потому у меня была причина быть уверенным в том, что Блаватская фактически похитила письмо путём использования оккультных сил, и этот случай свидетельствует о её высоких способностях как мага, но не о её нравственных принципах.

Когда через много лет Безант и Ледбитер, в связи с развитием их собственных психических способностей, оказались в состоянии подтвердить ту роль, которую Марс и Меркурий играют в развитии человечества, А. Безант, будучи тогда редактором «Люцифера», опубликовала заявление в оправдание действительных фактов, но к сожалению, современные издания «Тайной доктрины» всё ещё запятнаны тем скандальным высказыванием на эту тему.

Мэри вернулась к нам в феврале 1889 г., и наши месмерические сеансы возобновились. Ни дневник, ни моя память не позволяют мне дать насколько-нибудь подробного отчёта о наших беседах с Учителем или с «Ней», как мы стали называть высшее Я Мэри (этот термин был навеян романом Райдера Хаггарда). Но все они внесли в клад в подготовку разных выпусков «Трудов Лондонской ложи», сыгравших такую важную роль в расширении наших теософических знаний. Мэри очень неохотно подчинилась полученному ею призыву вернуться домой и в середине мая оставила нас. Сразу же после этого мы отправились в Саутси, поскольку моя жена нуждалась в перемене атмосферы после очень беспокоившей нас болезни — приступа герпеса, продержавшего её в постели почти две недели. Возвратившись через неделю или две, мы вернулись к нашей довольно активной общественной жизни, и наши вечерние приёмы по вторникам были многолюдны, как обычно.

В осенний сезон отпусков мы опять отправились в Саутси, где пробыли несколько недель. Вместе с полковником Гордоном мы арендовали яхту и постоянно выходили в море, одни или с друзьями. Затем, по возвращении в город, мы отправились в Париж — увидеть великую французскую выставку и только что построенную тогда Эйфелеву башню. Во время пребывания в Саутси мы на день отправились в Бембридж, где нас очень привлёк выставленный на продажу дом под названием Вэст Клифф. Тогда у меня был достаток средств, так как Хэнсард Юниен был на пике своего процветания, и мы серьёзно думали о покупке этого дома, но по неким непостижимым для меня причинам мы получили письмо от Мэри, вдохновению которой полностью доверяли, в котором она определённо отвергала эту идею, так что мы оставили её. Я всегда об этом жалел, так как когда настал финансовый крах, этот дом, стоивший 1800 фунтов, спас бы соответствующее количество наших средств.

* * *

Совсем недавно (я добавляю это примечание в 1914 году) я узнал от Учителя, что причина неодобрения покупки этого дома была в том, что атаковавшие меня силы тёмных вознамерились меня утопить, а я, поселившись на острове Уайт, в силу своей любви к морю обязательно бы завёл себе парусную лодку. Похоже, я был