Тирольцу Клотцу было поручено охладить бутылку во льду снаружи корабля. Он поставил бутылку на четыре часа при температуре −23°, и когда ее внесли в помещение, она оказалась лопнувшей, а все содержимое превратилось в льдину. В полночь команда корабля сыграла нам серенаду. Потом мы вышли в черно-синюю ночь и обошли судно с факелами, в свете которых поблескивали ванты. Ярко блестели края наших шуб. Красно-желтый свет падал на вздыбленный лед. Расщелины в нем напоминали нам о будущих тревогах.

, 1 января 1873 года. Сегодня мы начинаем новый год. В эту ночь в 12 ч мы похоронили все старое. С синими огнями и факелами процессия принесла человеческую куклу к полынье во льду. Под пение и музыку она опустилась в океан. Бутылка шампанского была поставлена на лед до лопания. Во время погребения она лопнула, и каждый раздобыл себе по кусочку замерзшего шампанского.

Эллин Карлсен

Подумали и о собаках. Им разрешили по одиночке спуститься в кают-компанию, чего им всегда очень хотелось. Несчастных животных совсем ослепила лампа, которая им, наверное, показалась настоящим солнцем. Но вскоре все их внимание было направлено на обильные остатки роскошной трапезы. При виде еды любопытство, с которым они осматривали чудеса, имеющиеся в кают-компании, казалось вполне удовлетворенным. Все собаки вели себя скромно и спокойно и вернулись на свои места. Только Юбинал казался возмущенным нашим двуличием, выразившимся в том, что мы так долго кормили его сухой кониной и разбитыми медвежьими черепами, а сами в это время купались в избытке. Он залез в каюту лейтенанта Броша, нашел здесь гору макарон и накинулся на них. Чтобы мы не смогли ему помешать, он ворчал, пока не съел всего. Сумбу, наоборот, пострадал из-за того, что матросы напоили его ромом, и он не доглядел, как все собранные им за неделю и спрятанные в снегу припасы были украдены ночью другими собаками.

Итак, прошел уже целый год. Нам казалось, что выполнение всех наших желаний зависит только от освобождения из льдов. Новый год показал, однако, справедливость вечной истины, гласящей, что судьба идет неведомыми путями, что она полна грозных призраков и счастливых развязок. Солнце стояло еще очень низко. За период с 21 по 28 декабря оно поднялось всего на 9 мин над южным тропиком. До 6 января оно должно было подняться еще на 1 градус, до 18 января – на 3 градуса и до конца этого месяца – на 6 градусов.

Жизнь на корабле

Как белое привидение, тянется к небу наш корабль. Какая ирония! Назначение судна – плавать, а здесь оно беспомощно лежит на горе льда. Палуба засыпана снегом, а с вант свешиваются ледяные сосульки. Заглянем пока что внутрь корабля. Здесь расположились в двух помещениях 24 человека. Горят только две лампы. Навестим сначала офицерскую каюту в корме судна. Пока все спят, осмотрим обстановку, а потом познакомимся с жизнью людей.

Важное условие для арктических зимовок – сохранение здорового воздуха в жилом помещении и равномерное отеп- ление его. Первое легко достижимо путем устройства отверстий внизу для входа воздуха и наверху для выхода его. К несчастью, при такой системе страдает второе условие. Устранение всех бед, которые при этом возникают, дается очень нелегко. Перечисление их пусть восполнит недостаточный опыт будущих путешественников.

Хотя наши приспособления имели много изъянов, но мы не испытывали того бедственного положения, в которое попадали прежние экспедиции из-за массового сгущения водяных паров в лед. Против этого врага мы боролись путем обкладывания судна снаружи снегом, укрыванием иллюминаторов и выкладкой стен в помещениях вулканизированными каучуковыми обоями. Кроме того, над спуском в кают-компанию были устроены навесы, представлявшие собой настоящие конденсаторы всей той сырости, которую мы приносили в дом на своей одежде. Но прежде чем рассказать о неизбежных бедах, вызываемых образованием льда, сыростью и резкой переменой температуры, я считаю нужным отметить, что все эти неудобства переносятся легче, чем это может показаться на первый взгляд, и что бытовая сторона жизни на борту судна, даже в полярной экспедиции, не так тяжела, чтобы об этом стоило упоминать.

Сырость и обледенение жилых помещений – бедствие полярных экспедиций, с которым нужно бороться непрерывно. При этом и сырость и обледенение постоянно увеличиваются в течение зимы, особенно из-за неожиданных перемен температуры[55].

Сгущение паров усиливается также после разрыва снежного пояса вокруг судна, происходящего в результате сжатия. Пояс этот, как и само судно, служит как бы согревающим тулупом.

Оледенение стен и коек, удаленных от доступа теплого воздуха, стало чувствоваться уже в ноябре 1872 года. Одеяло ночью примерзало к борту, а покрытые железом изгибы внутренних креплений блестели как сталактиты. Под койками образовывались маленькие ледники. Наши мероприятия против одолевавшей нас сырости состояли в двух вырезах в верхней палубе, над которыми мы установили две футовых трубы с жестяными воронками.

Температурная разница внутри помещений была часто очень значительна. Так, если температура воздуха в середине кают-компании на уровне лица составляла от 15 до 22°, то около пола она одновременно была немногим выше 1°, а ночью нередко опускалась и ниже точки замерзания.

Наибольшее зло, с которым нам пришлось бороться в течение зимы, состояло в отсутствии защитной парусиновой покрышки над кормой судна. У нас были специальные угольные печи, показавшие себя с лучшей стороны в предыдущей экспедиции. На такую печь шло в ноябре 1872 года около 20 фунтов угля при внешней температуре −20°. Освещение кают-компании и кубрика было керосиновое. Ежедневное потребление керосина равнялось приблизительно 22/3 фунта. Всего на корабле было две больших и две маленьких лампы и палубный фонарь, горевший непрерывно на борту днем и ночью. Отдельные каюты освещались салом, причем в месяц уходило около бутылки. Свечи зажигались только ради особых работ, например рисования.

Рядом с печкой была большая, диаметром с голову, дыра во входной двери для впуска свежего воздуха. Холодный ток, идущий снаружи, сталкивался с распространяемым печкой теплом. Холодный воздух располагался слоем в 2–4 фута над полом, выше его было тепло и даже жарко. Такое положение получилось из-за крена судна и расположения печки на подставке вышиной в 1 фут. В результате в каюте, находящейся ближе всего к печке, постоянно господствовала тропическая температура от 30 до 44°, тогда как в другой была температура Северного полюса. Там чувствовали бы себя уютно гиппопотамы, но тяжело приходилось обитателю каюты, Орелу, который часто в отчаянии выбегал на