и звери твои убьют ее все равно! Твари вы! – она вдруг начинает трястись всем телом, крупные слезы скатываются по щекам. Продолжает, захлебываясь от внезапной истерики, – Я бы помогла итак! А за твоего Хайда, разумного, мне что сделают? Замучают до смерти, да?

– Помогла?! Увести в лес к волкам – это помочь?! И не помрешь завтра, не реви, – обрывает ее Гер, все больше злясь, – Но чтобы сказала, как велено, иначе сам разорву. Ты меня поняла???

Рона шмыгает носом, пытаясь успокоиться, и быстро- быстро кивает.

– Скажи! – рявкает Гер.

– Жизнь клянусь, поняла.

– Хорошо, – он встает с корточек, смотря теперь на нее снизу-вверх.

– Связывать надо тебя? – с легкой усмешкой.

– Н-нет…– бормочет Рона, обнимая себя руками.

– Бежать глупо сейчас, понимаешь?

– Да, – она так и не поднимает на него глаз.

– Хорошо, – кивает Гер и разворачивается ко мне.

– Ну, что, кормить будешь, Дин? – и вроде бы даже добродушно это сказано, но янтарные волчьи глаза смотрят все так же серьезно, почти зло.

Под этим тяжелым взглядом я теряюсь. Киваю, суетливо подскакиваю с соломы и тороплюсь к очагу. Нанизываю на палку – вертел подготовленную рыбу, пока Гер собирает по хижине все, что может стать оружием – ножик, топор, огниво – и складывает на дно сундука. Взглядом велит Роне забиться в самый дальний угол от схрона и костра, что она и делает, тенью метнувшись, куда указано. Затихает там, обняв колени и наблюдая за нами из полумрака. Я на нее почти не смотрю…Неловко почему – то…И совестно.

Что завтра будет? От одной мысли пересыхает во рту, и ноги косит слабость.

Кручу рыбу, чтобы жарилась равномерно. По хижине ползет ароматный дым. Гер садится совсем рядом, почти соприкоснувшись бедром с моим, и задумчиво смотрит на меня исподлобья.

– Бежать хотела, значит…– наконец тихо говорит он с упреком, – Не понятно с кем, Луна знает куда. Это же верная смерть здесь. Я обижаю тебя разве, что да такого додумалась?

– Нет, но обидишь, – не поднимая глаз, отвечаю, – И мы оба это знаем, да?

Гер на это ничего не отвечает. Раздраженным рывком забирает у меня рыбу и принимается за ужин.

Гер по своему обыкновению быстро расправляется с едой, то и дело недобро и как-то задумчиво поглядывая в сторону забившейся в угол Роны. Я же заползаю подальше на нашу подстилку, чтобы тоже прижаться спиной к стене. В землянке царит напряженная тишина. Лишь огонь в очаге тепло потрескивает догорающими ветками и Гер выплевывает попадающиеся кости.

– Кем была на Верте, Рона? – интересуется через какое-то время волк, зыркнув на нее исподлобья.

– Я? – вертянка вздрагивает, выходя из сковавшего ее оцепенения, – На заводе работала, на перерабатывающем солител…

И показывает в доказательство свои ладони. Подушечки пальцев у нее оказываются синие и скукоженные, будто она только что несколько часов провела в воде. Гер безразлично кивает, а мне становится немного тошно – и как сразу не заметила? Впрочем, что бы это изменило…

– А сюда как попала? – интересуется волк, отставляя миску с остатками ужина, – Рабочих же девчонок не трогают.

– Карточки продовольственные подделывала, засекли, – пожимает плечами Рона.

– Хм, преступница, значит, – хмыкает Гер, криво улыбнувшись, и, сытый, растягивается на подстилке, положив голову мне на колени.

Вытягивает длинную соломинку, закусывает ее зубами. Янтарные глаза лениво светятся, наблюдая за Роной, забившейся в противоположном углу. Я несмело провожу по его длинным густым волосам. Присутствие чужачки меня дико сковывает. Ощущаю волну холодного презрительного осуждения, исходящую от нее. Он – враг. Ей не понять…Я и сама плохо понимаю.

Очерчиваю пальцем хмурую морщинку на лбу волка – я знаю, что Геру это нравится. Легкие касания. Он, как любой оборотень, вообще охоч до любого физического контакта… Он тихо довольно рычит, прикрывая медовые глаза.

– Не большая преступница, чем ты, волчара, – огрызается в это время Рона тихо.

– Смелая что ли? – снисходительно фыркает Гер, – А если я сейчас встану и завалю тебя, такая же будешь смелая?

Моя рука на его лице замирает. Он шутит, да? Гер все так же лениво улыбается, будто ничего такого не сказал, но Рона белеет словно полотно. Вижу, как расширяются от плохо скрываемого страха ее глаза. Сначала она упирается лихорадочным взглядом в развалившегося на моих коленях волка, потом смотрит на меня и опять на него.

– Не встанешь, пара твоя расстроится, – дрогнувшим голосом возражает.

Гер перекатывает соломинку в зубах и закидывает руки за голову.

– Она мне не пара.

– Как скажешь, фрай… – буркает Рона и отводит глаза, начиная с увлечением рассматривать свои руки.

Опять повисает тишина, разбавленная лишь потрескиванием костра и доносящимся до нас глухим шумом деревьев за ветхими стенами. Гер переводит взгляд на догорающий очаг, о чем-то задумавшись. Я откидываюсь головой на земляную стену и рассеянно перебираю его волосы, тоже погружаясь в свои мысли. Они хаотичные и безрадостны, и сейчас в них преобладает страх перед завтрашним днем, удвоенный из-за того, что я даже представить не могу, что именно произойдет на этом совете. Как он вообще будет происходить, что мне делать?

Я бы спросила сейчас, если бы знала, что Гер хоть что-то ответит, но он промолчит. Я уже пробовала, и не раз…Поэтому просто пытаюсь успокоиться и вспомнить хоть что-то хорошее перед возможной смертью. Этих светлых воспоминаний так мало: улыбка мамы, тетя Каира дарит мне сшитый фартук, мне дают прокатиться на лошади, мы убегаем купаться с Ланой, моей подружкой, и чудом не попадаемся патрулю, я нахожу выжившего щенка, Гер вчера целует меня…

Вздрагиваю от еще одного поцелуя, только реального… Гер, перевернувшись, прижимается губами к моему животу через майку, и руки его совершенно недвусмысленно сжимают мои бедра. Я замираю, а потом оглядываюсь на Рону. Она смотрит с легкой брезгливостью в упор. Тело охватывает душной стыдливостью.

– Не надо…– шепчу, упираясь ладонями Геру в плечи и пытаясь оттолкнуть, – Не сейчас…

– А когда? – волк недовольно хмурится, поднимая на меня уже плавящиеся янтарем глаза, – Завтра уже совет. Кто его знает, как повернется…

И снова прижимается к низу моего живота. Задирает футболку, облизывает обнажившуюся кожу, запускает язык в пупок. Ладони уже шарят по бедрам в попытке стянуть с меня штаны.

– Рона смотрит…Нет! – последнее слово говорю громче, не скрывая подступающей паники.

Гер снова отстраняется, хмуро взирая на меня исподлобья. Фыркает, не скрывая досады, и поднимается с соломы.

– Ты! Пошла! – рявкает на Рону. Та моментально подскакивает с места.

– Куда ты ее? – обескураженно интересуюсь я.

– Ты же не можешь при ней? Пусть на улице спит, – отрезает Гер,