– Видите грузовик, внутри ящики? Прямо по курсу. Никого нет, товарищ командир, давайте я через стену туда и обратно. Проверю, что там.

– Давай, осторожно. Я на наблюдении, если кто покажется, то гавкну.

Тонкая фигура, будто акробат в цирке, вытянулась на плечах согнувшегося Федорчука, а потом прыгнула и оказалась за высокой стеной. В два движения чеченец добрался до грузовика, что застыл у края дороги, прямо посередине колеи в грязи и снегу. Целый и невредимый, он остановился, потому что в кабине привалился к стеклу мертвый шофер. Мужчина смотрел остекленевшим взглядом вперед, руки так и остались на баранке.

Руслан вытянулся, ухватился за край брезента и отдернул тент. Неожиданно сержант рухнул на землю и юркой ящерицей скользнул между колес. С правой стороны донеслись женские крики и плач, шум становился все громче. От пригорка снизу показался эсэсовец с зажатыми под мышками петухом и курицей, за ним семенила женщина в огромной не по размеру черной куртке, растоптанных валенках. Она плакала навзрыд, пытаясь остановить мародера:

– Отдай, Христом Богом молю тебя. У меня пять детей, мы же кормимся яйцами этими. До весны помрем без несушки нашей. Прошу тебя, отдай, не гневи ты бога, деток же невинных на смерть оставишь. Что же ты без души такой? Откуда вы на нашу голову? Отпусти, отпусти!

Но немец вышагивал, нервно отпихивая женщину локтем, сквозь зубы бросая ругательства. Добычу свою отпускать он не хотел ни в какую, поэтому и оставалось только отлаиваться на несчастную мать. Тут она в отчаянии кинулась молотить кулаками по широкой спине:

– Супостат, чтоб в аду тебе гореть! Сдохни, сдохни.

Фашист выругался, отшвырнул птицу и сунул руку к пистолету в кобуре на поясе. Вдруг мародер округлил глаза в удивлении, поднял их наверх, охнул при виде советской пилотки над забором и рухнул вниз, заливая грязь дороги кровью из раны в груди. Ноги его задергались, пальцы заскребли мерзлую землю в предсмертных судорогах. Женщина ловко подхватила своих птиц, оглянулась по сторонам и тихо позвала:

– Эй! Кто здесь? Ребятки, вы наши, советские?

Руслан из-под грузовика позвал ее:

– Тихо, тихо, не шуми, поближе подойди.

Женщина сделала пару нерешительных шагов:

– Немцы в селе есть?

– Нету, нету, пусто, – женщина перехватила свою живность покрепче. – Вот один забрел, кур моих с сарая умыкнул, да я услышала. Мы на кладбище прячемся от супостатов этих.

– Точно нет? Нам из грузовика снаряды надо перетаскать, – прошептал Руслан.

Он уже выбрался из-под днища и полез в кузов. За тентом, к его радости, стояли ящики, полные фугасов.

– Товарищ командир, получилось! Есть матчасть!

– Да вас тут много, ох, господи, бедные вы бедные. Так и знала, что в селе красноармейцы остались. Ребятки, уходите вы в лес, пока не поздно. Они ведь придут сюда скоро, там тысячи фрицев поганых. Мой средний бегал до камней, говорит, как мурашей их там. Облепили все. Ох, вот ждем, когда сюда заявится немчура поганая.

Алексей тоже перебрался через стену и, притаившись за грузовиком, начал расспрашивать женщину:

– Ворота есть, проход на завод? Чтобы грузовик проехал.

– Так давно уже их завалило от бомбы, – жительница указала острым подбородком на искореженную груду металла и кирпича, которой обрывалась стена. Как в начале войны разнесло, так и лежит. Кому работать-то, убирать? Мужиков в деревне не осталось, всех война забрала. Кого на фронт, кто в партизаны ушел, а кого сразу фрицы на виселицу отправили. Вам на завод ящики протащить надо?

– Да, – закивал Соколов, понимая, что в любой момент в село могут заявиться очередные немецкие мародеры.

– Там лаз есть у кладбищенской стены. Мальчишки вырыли, чтобы зимой дрова и сено с завода таскать не на глазах у фрицев.

Алексей тотчас же сообразил, что делать:

– Ребята, давайте немца и нашего шофера в кузов. Федорчук за руль, заводи машину и к кладбищу. А там перетаскаем через лаз.

Женщина, опасливо косясь на пустую дорогу, засеменила обратно вдоль ограды к своему укрытию. Грузовичок, фыркнув, двинулся следом. Возле чащи с торчащими между стволами крестами и табличками сельского кладбища сельчанка указала им на черный, незаметный между отбитыми кусками бетона проход:

– Вон туда! Пройдете, он широкий. А вообще, побереглись бы вы, парнишки. Ну куда тягаться с таким полчищем. Давайте я вам путь покажу через болота в соседнее село, там наши войска. Только мы невезучие, снова под немца попали.

– Спасибо. Мы останемся, пока немцев отсюда не вышибем. Вы только вот об убитых позаботьтесь, похороните по всем правилам. Его солдатскую книжку в сельсовет сдайте, чтобы родственникам сообщили, – поблагодарил лейтенант женщину и принялся осторожно вытаскивать первый ящик с фугасными снарядами из кузова.

Короткими перебежками парни по двое начали переносить тяжелые ящики к земляному лазу. Женщина прижимала своих питомцев к бокам, топталась поодаль, но никак не могла сдвинуться с места. По щекам все текли слезы, ведь они только что спасли ее и детей от голодной смерти. И отказываются отступать, укрыться от близкой смерти… Совсем еще мальчишки, но готовы жизнь отдать ради освобождения незнакомого села и его жителей. Перед тем как они нырнули в последний раз в черный пролом, она бросила петуха, добежала к ограде, широко перекрестила каждого и прошептала с жаром:

– Если передумаете, то по кладбищу иди-те по тряпицам привязанным, и дальше топями к деревне тропка будет. По тряпицам примечайте, не собьетесь с дороги. Храни вас бог.

За стеной уже раздавался топот сапог и тяжелое дыхание парней, что тащили тяжести. Следующие два часа танкисты переносили опасный груз от стены, искали ветошь для обтирки, укладывали боеприпасы, загружая танки до предела. Парни во главе с Бочкиным даже разыскали и принесли с фермы металлические ящики, в которых сделали дополнительную укладку вопреки всем правилам безопасности, благо пустое сиденье пулеметчика позволяло. Теперь в каждом танке было больше ста фугасных снарядов, можно ответить врагу огненным дождем, правда, и опасность взлететь на воздух от сдетонировавших снарядов даже от попадания немецкой болванки по касательной тоже стала больше.

Хотя сегодня словно весь мир сговорился не выпускать бойцов с территории завода. Пока они возились со снаряжением, поднялся ветер и устроил страшную свистопляску,