Татьяну в состояние заторможенности. К тому же сказались долгая, утомительная подготовка к балу, длительное путешествие и нарушение режима сна.

Поздний ужин тоже не добавил бодрости. Напротив Тани сидела высокая худая дама. Она то и дело подносила к глазу лорнет и таращилась на Татьяну, словно вызвалась поработать добровольным диетологом, осуждающим каждый отправленный в рот кусочек.

К разочарованию дамы, Таня вяло поковыряла пирог с вепрятиной и едва прикоснулась к лимонному желе. Организм отвык от «ночных дожоров» и требовал завершить рабочий день. Спать хотелось все больше. Из-за этого Татьяна потеряла бдительность и…

… сын пятого советника выловил ее у фонтана. Неуклюже поклонился и напомнил об обещанном танце.

Таня согласилась, присела в поклоне, ступила «на паркет» и только тогда вспомнила, что с менуэтами и прочими мерлезонскими балетами знакома тоже лишь по историческим фильмам.

К счастью, ее «персонаж» умел танцевать, и Таня отпустила тело на свободу, позволив мышечной памяти самой управлять чудесами хореографии. К ее несказанному удивлению, плясала она довольно сносно, особенно на фоне партнера, даже испытала некоторое удовольствие от поворотов, приседаний и подпрыгивании. Танец хорошенько ее взбодрил, заменив привычный комплекс легких вечерних упражнений.

Граф Фредерик Лю Лонтон фоль Амаж – так ей представился упитанный молодой человек – путался в ногах, спотыкался и забывал движения. К середине танца лицо его было залито потом и покрыто алыми пятнами. Тане стало неловко, как будто это лично она заставила Лю Лонтона мучиться на глазах у гостей бала.

Она охнула и демонстративно захромала. Граф Фредерик был счастлив помочь незадачливой партнерше доковылять до балкона, особенно после того, как та убедила его, что его вины в произошедшем нет.

Они уселись на скамейке с видом на королевский парк. Какая-то загадочная магия не позволяла холоду проникать сквозь раскрытые окна. Некоторые гости перебрались на аллеи, чтобы понаблюдать за огненным шоу глотателей пламени и жонглеров.

Молчать с мессэ Лю Лонтоном было невероятно комфортно, особенно с бокалом лимонада в одной руке. Сын пятого советника, очевидно, обладал тихим меланхоличным нравом. Парень сидел, погруженный в свои явно невеселые думы, и Тане было даже неловко выдергивать его из размышлений.

Однако в их сторону из разных углов террасы выжидательно поглядывали сразу два человека: матушка и какой-то полный господин, чертами лица весьма похожий на Лю Лонтона-младшего. И Таня обратилась к кавалеру с комплиментом:

— Эта вышивка на камзоле… она у вас чудесная.

Реакция мессэ Фредерика оказалась весьма неожиданной. Он в буквальном смысле подпрыгнул, снова залился краской, на этот раз польщенным румянцем, и с надеждой спросил:

— Вы и вправду так думаете, амесси Лю Дэбрэ?

— Можно просто Тьяна. А я буду звать вас Фредерик.

— Фред, — поспешно поправил ее парень. — Меня все так зовут. Вы действительно заметили узоры, или это дань вежливости?

— Я искала, с чего начать разговор, — честно призналась Таня, — и обратила внимание на этих чудных павлинов. Они так прекрасно вписались в фасон! Мне нравятся вышитые вещи и ткани.

Фред прижал руки к груди:

— И мне. Вы видели вышивки народов Лагурии? Их пасторальные сцены из сельской жизни. Они великолепны! Целые истории, запечатленные в нитках.

Таня постаралась не поморщиться. Ее тошнило от количества кудрявых пастушек на гобеленах замка Дэбрэ-холл. И истории там были одинаковые: он, она и овцы. Причем овцы, в отличие от статичных романтических героев, жили яркой, насыщенной жизнью, то спасаясь от волков, то вступая в противостояние с наглыми пастушьими собаками.

— А батальные сцены на экранах во дворце? А целые бестиарии гладью? Это всего лишь, — Фред любовно погладил павлина у верхней пуговицы, — скромная попытка подражателя.

— Так вы сами их вышили?! — изумилась Татьяна, доставив молодому человеку очередную порцию удовольствия.

— Поверьте, это не сложно, — Лю Лонтон потупился, — немного старания и правильный подбор ниток... Нитки очень важны. Мне контрабандой привозят их из Балкодии. Лучшие нитки – только балкодийские. Раз в месяц я забираю заказ у почтенного Гроссаля, торговца пивом. Иногда, чтобы не привлекать к себе внимание, приходится пить пиво и притворяться, что я его люблю. Но я его не люблю. Впрочем, что это я… Вышивание не та тема, которую стоит обсуждать на королевском балу.

— Ну что вы! — со всей искренностью воскликнула Таня. — Прошу, продолжайте! Я обожаю, когда люди выбирают себе какое-то необычное хобби. И эта ваша конспирация… просто прелесть! У нас в школе был мальчик, который вязал шапочки. И всем их дарил. Он умел делать узоры, снежинки и… пауков почему-то.

— В школе?

— На курсах изящных наук, — быстро нашлась Татьяна, — в классах для молодых мессэ.

— Тому мальчику повезло, — грустно заметил Фред, вздохнув. — Ему никто не запрещал заниматься любимым делом. Наверняка ему не нужно было прятаться и вязать по ночам при свете свечи. Мой отец видит во мне будущего законоведа. Я ненавижу законоведение. В судах побеждают те, у кого больше денег, а законники – оборотни. Подобно флюгерам, они всегда смотрят в ту сторону, где выгоднее.

— Как вы точно это сказали, — задумчиво проговорила Татьяна. — Но вы не пробовали его переубедить, вашего отца? В конце концов, на дворе сейчас век красоты и изящества. Люди ищут интересные занятия. Говорят, сама королева занимается сочинительством.

Молодой человек помрачнел:

— Вы не знаете моего отца. Практика при дворе, невеста с большим приданым и дом в столице – вот его планы на мое будущее. Старшие братья уже пристроены. Остался я один.

— А мне нужно вернуться к людям, которых я люблю, — призналась Таня. — Но я не могу. Миссия невыполнима, понимаете?

Фред понимающе кивнул. О проблемах с предназначением он знал не понаслышке.

Молодые люди сидели на скамейке, уныло глядя в окно. Над парком вспыхивали фейерверки. Таня разглядела Александра и Золушку, остановившихся у фонтана. Они смотрели на каскады разноцветных огней. На Синди была длинный плащ, подбитый мехом. Если буквально через пару минут она потеряет свою жемчужную туфельку, Тане точно уже не