– Каждый внес свой вклад, мы лишь вышли отдохнувшие, готовые к настоящей честной игре. И показали хороший результат, – как на автомате выдал он.

– Что вы думаете насчет тактики… – заговорил мужчина слева от меня, протягивая телефон с работающим диктофоном Зверю, но я, вспыхнув от беспардонной попытки перебить меня, не дала ему сказать.

– Вы забили две шайбы, один удар получился феноменальным, шайба вышла из-под ноги, но достигла своей цели, был ли это особый замысел или простая случайность? – спросила я, не обращая внимания на протестующие взгляды со всех сторон.

– Случайность, я увидел возможность и ударил.

– Чем в этом сезоне может удивить нас команда?

– Скорость и точность.

Я кивнула.

– Тактика укрытия шайбы от соперников, я имею в виду то, как вы держите шайбу перед собой и показываете вашим противникам спину, насколько оправдана она, если игрок в основном действует вслепую?

Мужчина рядом со мной удивленно вскинул брови.

Как я и говорила, многие из них считают меня симпатичной говорящей головой, но я гораздо больше, чем моя внешность.

– Я не могу сказать, что игрок действует вслепую, мы видим, что нужно, кроме того, многие моменты происходят автоматически, к тому же помогают другие чувства.

Я решила немного повысить градус нашего диалога. К тому же мне нужна была хорошая статья, а стандартные вопросы не привлекут внимание читателей.

– Ваш фирменный стиль, вы вбиваете противников в стекло, нарочно убирая их из игры, скажите, это какая-то особая тактика или таким образом вы находите выход своей агрессии и куража?

Мышца на скуле Макса дернулась, он сузил глаза, наверняка представляя, как именно будет убивать меня. А я чувствовала, как во мне горит решительность. Он не мог нагрубить сейчас, не тогда, когда куча микрофонов и записывающих устройств нацелены на него. Пауэлл был мудаком, но он не глуп.

– Скажу лишь, что если перед матчем появляются агрессия и кураж, то игра может получиться как самой зрелищной, так и полным провалом.

Уходит от ответа.

– Но вы действительно пользуетесь этим? Агрессия помогает вам на льду?

Его подбородок выдвинулся вперед.

– Не могу назвать себя агрессивным человеком.

Я чуть не зашлась в диком хохоте. Но в раздевалке стояла такая тишина, что я не посмела бы нарушить это. Каждый слушал Зверя, каждый удивлялся моей смелости или глупости. Он не дает личных интервью, но из этого я выжму все.

– Ваше поведение говорит о другом. И хоккеисты, получавшие от ваших действий травмы, с вами не согласятся. Это вы называете честной игрой?

– Хоккеисты и прочие нытики должны понимать, что они выходят на лед с большими и нацеленными на победу мужчинами. Не умеешь печь рогалики, не берись.

По спине пробежал холодок.

– Хочешь, я сверну тебя в сексуальный рогалик, малыш?

Он повысил голос, звучал угрожающе и устало. Я ходила по грани, играла с его терпением. Последняя его фраза была адресована только мне.

– Значит, леопард не меняет своих пятен? – спросила я, прикусывая нижнюю губу. Он ведь не изменился, Пауэлл – все тот же придурок, что посмел поцеловать меня в баре.

– Он определенно остается при своей шкуре. Советую не играть с дикими кошками, мисс Митчелл, это может здорово ранить вас.

Я нервно сглотнула, услышав откровенную угрозу, а после пришло возмущение. Он вздумал угрожать мне?

Пауэлл окинул взглядом раздевалку.

– Интервью окончено, – резко выдал он, отворачиваясь к шкафчику. – Всех посторонних прошу удалиться.

Я видела перед собой черту, красную линию, которую не следовало переступать, и торжествующе, под громкие овации в голове я ее переступила.

– Возможно, что ваша агрессия – это следствие трагического и травмирующего события в прошлом? Кто же так сильно обидел тебя, Макс?

Он замер, через секунду обернулся и пригвоздил меня взглядом к полу.

– Я сказал, пошли вон отсюда, – стальным, на удивление спокойным голосом выдал он.

Журналисты стали расходиться. И только я хотела последовать за ними, Макс подошел ближе ко мне.

– Осторожнее на поворотах, Митчелл.

– Ты угрожаешь мне? Может, еще ударишь? – смело или, скорее, безрассудно выдала я, внутри сжимаясь от тревоги.

– Я не бью девушек, но знаю много других способов заставить тебя пожалеть о сегодняшней выходке. А теперь проваливай из раздевалки.

Больше мне нечего было здесь делать.

Я понуро шла к выходу под удивленные взгляды игроков. Внутри корила себя за несдержанность, однако это в каком-то смысле наполнило меня новой жизненной силой. Я же Перри Митчелл, я всегда была яркой и взрывной. Когда все стало таким блеклым?

Я встретила Майка, окончила колледж и забыла о том, что была бунтаркой, а сегодняшнее интервью напомнило мне, каково чувствовать огонь внутри.

Так пишутся настоящие статьи и снимаются настоящие репортажи. Только отрицательные эмоции вытаскивают правду из людей, положительные склоняют ко лжи.

Однако моя маленькая радость улетучилась, когда я заметила взгляд Майка. Он был расстроен, разочарован и зол.

А с Максом… Кажется, оливковую ветвь он уже отверг, вернее, я забрала ее назад.

Дверь раздевалки закрылась за мной с громким хлопком. Я оказалась в окружении журналистов. Все эти мужчины и одна женщина вовсе не были расстроены, ведь в их руках был настоящий Святой Грааль, такого интервью с Максом еще не было. Он всегда держал эмоции под контролем.

Мы встретились взглядами с Гарри Диксоном, одним знакомым из моего прошлого. Тогда я только пришла работать в качестве корреспондента на телеканал Live Sports. Невысокий, лысеющий и полноватый мистер Диксон работал на канал наших конкурентов – SPT Daily.

– Это было непрофессионально, затыкать рты каждому, кто пытался задать вопрос, – сразу заявил он, хищно улыбаясь мне. – Но ничего другого, Митчелл, я и не ожидал от тебя. Никогда не видел у тебя журналисткой этики.

Диксону было всего сорок, но ментальность его застряла где-то в пятидесятых, он был ярким представителем тех журналистов, которые делили своих коллег по гендерному принципу.

– Так же непрофессионально, как считать, что я хуже вас, потому что я женщина, а это мужской вид спорта, мистер Диксон, – расправив плечи, ответила я. – И пытаться задать свои вопросы, когда я еще не задала свой.

Да, Диксон был одним из тех, кто вклинивался в беседу с Пауэллом и хотел перебить меня.

– Я помню, как вы вставляли мне палки в колеса еще тогда, когда я только пришла в журналистский мир. Так и работаете на SPT Daily?

– Нет, – коротко ответил он. – Один журнал о спорте предложил мне оклад побольше. Что за представление ты устроила в раздевалке, знакома со Зверем лично?

– Не больше вашего.

Он сально усмехнулся, являя неровный ряд верхних зубов.

– Сомневаюсь. В противном случае ты не стала бы пренебрегать всеми правилами и выворачивать его душу.

Я рассмеялась, но мой смех прозвучал слишком наигранно.

– Поверьте, души у него нет, выворачивать нечего.

Он смотрел в мои глаза несколько