– Ты все равно журналистка, моя милая, – с успокаивающей улыбкой сказала Кирби.

Легко ей говорить, это же не она сделала несколько шагов назад в своей карьере.

– Хочешь услышать еще кое-что? – решила сменить тему я.

– Мм?

– Ты знаешь, я сейчас в номере отеля, а завтра у «Дьяволов» игра, отгадай, где будет проходить интервью?

Глаза Кирби заблестели, она догадалась.

– Раздевалка.

Сколько же слухов ходило вокруг раздевалок спортсменов. Когда я была корреспондентом в прошлом и работала на большой спортивный канал, раздевалка не была для меня проблемой. Вместе со мной за хоккей отвечал Стэн Уолли – журналист и мой коллега. Уолли всегда брал на себя раздевалку, а я работала в других плоскостях. Теперь же меня ждала уйма парней с голыми торсами и задницами. У «Дьяволов» прошло несколько игр, и пока мне удавалось избегать интервью в раздевалке, но в этот раз мне не отвертеться.

– Именно так. Это будет неловко.

Кирби усмехнулась.

– Это часть работы. Думаешь, мне не приходится видеть голых парней? Я же работаю в женском журнале, иногда присутствую на фотосессиях, повидала всякого.

– Как побороть волнение и растерянность? И как не ронять взгляды на все эти мужские места? – спросила я подругу.

Кирби задумалась.

– Я представляю что-то отвратительное, желание опускать глаза пропадает. А контакт взглядов уже не кажется таким неловким.

– Например? – не поняла я.

– Все просто, представь, что ты в кондитерской, и голые члены – это эклеры, ты же ненавидишь эклеры.

– Только с масляным кремом, – напомнила я.

Ведь в одиннадцать лет после очередной строгой диеты, на которую меня посадила мама, я спустила все карманные деньги на эклеры с масляным кремом и объелась ими в своей комнате. Теперь даже от мысли об эклерах с масляным кремом меня тошнит, к другим эклерам претензий не имею.

Кирби хохотнула. Хоть она и пыталась мне помочь, ее смешил этот разговор.

– Хорошо, эклеры с масляным кремом. Представь, что в раздевалке просто куча эклеров с масляным кремом на любой размер и… вкус, и не смотри на них, потому что иначе тебя стошнит.

– Идея – хуже не придумаешь, – фыркнула я.

– Ну уж извини, подруга. Если есть идеи лучше, то валяй.

– На самом деле нет…

– Это просто мужские члены, они некрасивые, волосатые и гадкие, не стоящие внимания, и это не то, из-за чего стоит смущаться.

Завтра я попробую держать эту мысль в голове.

***

Майк с парнями из команды ушел в бар. Кажется, никто не переживал из-за первой выездной игры в сезоне: в любом виде спорта есть поверье, что игра на своей территории всегда проще, чем на чужой.

Я пыталась уснуть в нашем с Майком номере, но упасть в объятия Морфея мне так и не удалось. Кинув быстрый взгляд на часы, я досадливо застонала: два часа ночи. И хотя завтра мне не нужно было рано вставать, я все равно была недовольна. Не люблю нарушать режим сна.

За стеной кто-то громко застонал, затем еще раз и еще. Я села в кровати и прислушалась. Рядом был триста шестьдесят шестой номер и такой же номер вроде бы дали Пауэллу.

Снова жалобный стон.

Он же не убивает там женщину, верно? Иначе наши шутки про мистера Призрачное лицо уже не будут шутками.

– О да, боже, да! – выкрикнула девушка.

Не похоже на убийство.

Спинка кровати стала ритмично стучать о стену, разделяющую мой и его номер, и этот стук тупой болью отзывался в моей голове. Мало того что в дороге меня настигла мигрень, которая не прошла до сих пор, так еще и стук этот слушать ближайший час.

– Да, глубже, детка, о да! – продолжала изображать из себя порноактрису спутница Зверя.

Они там траншею роют? Шахту?

Почему-то сейчас меня сильно разозлило это. Неужели Пауэлл не в состоянии потерпеть сутки? Ведь завтра после игры все отправятся домой. И где он взял девушку? Снял в баре или это его пассия приехала? А может, заказал девицу из эскорт-услуг?

Плевать!

Я откинулась на подушки и зажала уши руками.

Ну что за мудак? Мало того что с людьми не умеет общаться, так еще и сексом занимается. Отвратительный человек!

Живот протяжно заурчал, и теперь я поняла, что точно не усну, пока не съем чего-нибудь.

Выпорхнув из постели, я скользнула в тапочки и подошла к зеркалу. Мои красновато-рыжие волосы лежали на плечах и спине небрежными завитками. Кожа была бледной и усыпана веснушками. Из одежды на мне было только худи Майка. Большое черное с эмблемой «Атлантов» – его прошлого клуба спереди, фамилией Даррелл и номером тридцать два на спине. Оно доходило мне до середины бедра.

Поразмыслив, я так и не нашла причин переодеваться и наносить тональный крем на лицо, чтобы сделать два шага до автоматов с шоколадками и снеками на этаже.

Громкий протяжный рык и женский судорожный стон дали мне понять, что концерт за стенкой был окончен.

Надо же, я погорячилась, когда дала ему час, настоящий бомбардир, управился за две минуты. А ведь Зверь три раза становился самым быстрым игроком Матча всех звезд НХЛ13, как символично.

Тихо посмеиваясь, я пригладила непослушные объемные волосы, вышла в коридор и зашагала к автомату с едой.

На самом деле я чувствовала себя незащищенной в данный момент. Под худи не было ничего кроме белья, а само оно было сшито из тонкого трикотажа, ноги были голыми, про веснушки даже упоминать не стану. Но я отгоняла от себя дурные мысли. Сейчас поздняя ночь, не будет же, в конце концов, кто-то ходить по коридору в два часа ночи?

Отведя взгляд от мысков тапочек и взглянув на то место, где стояли автоматы с едой, я замерла, маленькая улыбка испарилась с губ, к лицу подступил жар.

Черт. Не рассчитывала, что он покинет комнату. Видимо, после секса разыгрался аппетит.

Зверь, голый по пояс, в одних спортивных трикотажных штанах, низко сидящих на его бедрах, стоял у крайнего из двух автоматов и смотрел на меня задумчивым взглядом. Кожа его мускулистой груди и точеного пресса была влажной и блестела в свете потолочных софитов. Над резинкой штанов выделялись две косые полоски поперечных мышц живота, выступали вены.

Иисус, Мария и Иосиф.

Темные волосы были влажными и зачесаны назад, однако пара непослушных прядей спадала на его лоб. Пауэлл был огромным, высоким и широким. Представить не могу, каково это – оказаться в его медвежьих объятиях.

Он не успел бы принять душ за такое короткое время, значит, блеск его кожи и влага на волосах – это пот. Две минуты поработал, но, видимо, очень старался, раз так вспотел.

Угомонив странный трепет внутри, я сжала губы и с уверенным видом подошла к автомату.

Макс медленно, словно нехотя, прошелся взглядом по мне. Заметив фамилию на моей спине, он как-то странно выдохнул и