и… Даже думать не хочу, чего еще я могла там коснуться, определенно чего-то большого, как и он сам. Это было неловко, к моим щекам прилил жар.

Он обернулся и все с тем же безразличием в глазах наклонил голову, как бы задавая мне вопрос.

– В такие моменты нормальные люди говорят «спасибо», – напомнила я, маскируя за раздражительностью свою растерянность.

– Я не просил этого делать. Нормальные люди также не делают то, о чем их не просят.

– Это называется вежливостью!

На щеке Макса едва заметно дернулась мышца, как если бы я смогла хоть на секунду вывести его из себя.

– Если после этого ты требуешь благодарности, то к вежливости это не имеет никакого отношения, – сострил он.

Я была так зла, что начала дышать как самый настоящий буйвол, а Макс казался спокойным и непробиваемым как бетонная стена. Однако никто из нас не решался прервать зрительный контакт.

– Дай мне интервью, – дерзко потребовала я. С такими парнями как Пауэлл нужно общаться на их языке.

– Я все сказал на пресс-конференции, ты не записала и тебе нужно по два раза повторять?

– Мне нужно не такое интервью, – покачала головой я.

– А какое?

– Личное…

Пауэлл мгновенно ощетинился:

– Нет.

– Почему?

Он отошел от меня на шаг.

– Я не говорю о личном с журналистами. И, кстати, не выходи ко льду, одетая как типичная калифорнийская девчонка, – бросил напоследок Зверь и ушел, оставляя меня одну.

Его фраза по поводу калифорнийской девчонки – это просто случайно брошенные слова или он все-таки знает, кто я?

Глава 6

Перри

Донна была хороша в роли ведущей спортивных новостей. Ее дикция заметно изменилась в лучшую сторону со времен колледжа. Подруга стала увереннее и раскованнее.

Когда-то я, Кирби и Лола думали, что Донна пойдет в какой-нибудь журнал о финансах или экономике. Она всегда была самой серьезной и в то же время зажатой из всех нас. Однако она решила пойти в спортивную журналистику, хотя так же, как и я, не интересовалась спортом.

Меня не привлекала спортивная журналистика до третьего курса. Я ведь родилась в Беверли-Хиллз у дивы американского кино – Линды Бейли. Мама мечтала, чтобы я пошла по ее стопам и стала актрисой, но меня не прельщало торчать по шестнадцать часов на съемочной площадке. Еще она хотела, чтобы я стала моделью, но, увы, я не вышла ростом, да и моя фигура была далека от модельных стандартов.

Она растила меня, окружая тем, что в ее понимании было «заботой», только бы я была красивой, как алая роза. Но стоило мне воспротивиться ей и выпустить шипы, она приходила в бешенство. Мама была недовольна мной. Я никогда не могла соответствовать ее представлениям об идеальной дочери.

Когда я заявила о журналистике, мама практически впала в кому, так она говорила. Единственная дочь решила примкнуть к лагерю желтушников, коими, по ее мнению, были все журналисты. «Будь хотя бы модным обозревателем», – говорила она. А я ослушалась и после третьего курса выбрала стажировку на телеканале Live Sports. Я хотела и вовсе свести ее с ума и стать военным корреспондентом где-нибудь в Йемене, но, к сожалению, я не настолько храбра, чтобы снимать репортажи под пулями.

– Я без сил, – сказала Донна, падая на диванчик в комнате отдыха. Рядом с ней сел Джей, он долго сканировал лицо Донны любопытным взглядом, затем сказал:

– Ты же всего в одной программе отснялась.

– И что? Я выложилась на все двести процентов! Поэтому я устала.

Донна расправила вьющиеся рыжие волосы, которые сегодня были идеально уложены. В отличие от меня, она не пренебрегала косметикой и укладками, Донна была при полном параде перед каждой съемкой, и это не было заслугой ее гримера.

Закончив с волосами, она взглянула на меня.

– Как тебе удается выдерживать такой цвет? – вдруг спросила она.

Выдерживать? Это еще что значит?

– Этот цвет – мой натуральный, – пожала плечами я.

Донна скептически изогнула бровь.

– Но у твоих волос слишком насыщенный оттенок, а еще они переливаются красным.

– Да, но я совсем ничего не делаю, чтобы они были такими, – честно призналась я.

– Везет, – уныло отозвалась она. – Мне сегодня нужно еще успеть к своему стилисту. Корни уже отросли.

– Зачем ты вообще красишься в рыжий? – с ярким любопытством в голосе спросила я. – Тебе ведь так идет твой родной цвет.

– Мне нравится больше с рыжими, – отмахнулась Донна, – к тому же мой мужчина от них без ума.

Джей говорил, что она вроде крутит роман с Тимом – нашим начальником.

– Это странно, если парень любит тебя за рыжие волосы, – сказал Джей, и я не могла с ним не согласиться.

– Не только за волосы, много за что… Например, я очень добра, заботлива, нежна и…

– Скромна, – захохотал Джей.

Донна ощетинилась и пихнула его рукой в плечо.

Пряча навязчивую улыбку, я сложила руки на груди и зашагала в сторону маленькой кухни.

– Ты куда? – спросила Донна.

– Пить хочу, налью чая.

– Принеси мне тоже, – сказала она.

Я остановилась и хмуро взглянула на нее.

– Ой, да брось, тебе же не сложно.

Не припомню, чтобы нанималась еще и официанткой, но если не слушать мое уязвленное эго, то мне ведь действительно не сложно.

– Я не понимаю, почему бы Тиму не повысить мне зарплату? – спросила Донна. Полагаю, это был риторический вопрос. – Вечно говорит что-то о распределенном бюджете…

– Донна, детка, помни, что ты работаешь в этой студии не одна. А сегодня ты опоздала на полчаса, и я не понимаю, почему бы Тиму не уволить тебя? – смело бросил Джей.

На моих губах заиграла улыбка. Я не могла не согласиться с ним, ведь тоже раньше была телеведущей, но никогда не задерживала съемки опозданиями. Я была пунктуальна как часы.

Громкое фырканье Донны было слышно даже на кухне.

– Подумай, кто лицо этого телеканала. На опоздания никто не смотрит, пока мои рейтинги держатся на достойном уровне.

Я с такой силой сжала кружку, что заболели пальцы. Новая Донна была ужасной зазнайкой, кажется, я скучаю по Донне-монашке. И я скучаю по Донне, которую могла назвать подругой, эта Донна была сущим кошмаром и использовала меня как свою личную ассистентку.

Вчера она попросила перепечатать ее листы для ведения новостей, она пролила на них кофе, а ее ассистенток не оказалось на месте. Сомневаюсь, что в их отсутствие этим должна заниматься я. После я три раза делала ей кофе, ведь «мне не сложно».

Из большого количества «мне не сложно» вырастает огромное «я буду ездить на тебе, пока ты не уйдешь с этого телеканала». Поэтому я решила, что это последний раз, когда я выполняю поручения Донны. Мы, конечно, давно знакомы, но это не дает ей право пользоваться моей добротой.

– Ты сегодня свободна? – спросила Донна, забирая кружку из моих рук.

– Буду на игре «Дьяволов», – ответила я.

От осознания того, что мне снова придется встретиться со Зверем, меня бросило в жар. Он действовал