Шрифт:
Закладка:
Толкнув дверь, я влетела в номер как ошпаренная.
Утконос.
Почему он продолжает меня так называть?
Для человека, который пугает детей одним выражением лица, Макс на удивление был… мил. И…
О, черт!
Пожалуйста, Перри, даже не думай о его периодах, каждый из которых он доводит до конца.
Глава 8
Перри
Первая выездная игра в этом сезоне прошла отлично, парни переиграли противников на две шайбы. Это был неплохой результат, учитывая, что вчера большая часть команды провела ночь в одном из баров Роли.
Пытаясь погасить тревогу в груди, я стояла у двери мужской раздевалки, где переодевались парни. Рядом со мной были девять мужчин-корреспондентов и одна женщина. На вид ей было около сорока лет. Это немного успокоило меня, ведь я не буду единственным корреспондентом женского пола в мужской раздевалке.
Дверь открылась, и появился представитель клуба – специалист по связям с общественностью.
– У вас тридцать минут, не надоедайте тем, кто не желает с вами разговаривать, – грубо сказал он.
Журналисты ринулись в раздевалку. Нерешительно передвигая ногами, я вошла последней.
Эклеры. Эклеры. Эклеры.
Не смотри на эклеры с масляным кремом. Ты их ненавидишь.
О нет. Я заметила первую голую задницу у крайнего левого шкафчика. Это был Виктор Назаров – молодой хоккеист из России. Он обернулся, и тогда мой взгляд невольно упал ниже, на его…
Не. Смотри. На. Эклеры.
Покачав головой, я оторвалась от разглядывания его члена и решила подойти к тому, кто хотя бы был в полотенце.
Сойер Басс находился недалеко от Виктора, он уже натянул боксеры, когда я поравнялась с ним, однако брать у него интервью мне совсем не хотелось. Вчера я поняла, что с ним мы точно не сработаемся, да и для хорошего материала мало ответов защитника, мне нужен был форвард.
Я прошла дальше, но через мгновение остолбенела, натыкаясь взглядом на идеальный треугольник поперечных мышц живота. С его точеного пресса стекали капельки воды, маленькие темные волоски, идущие от пупка, были все еще влажными и прилипшими к коже. А ниже…
О господи боже мой, Иисус, Мария и Иосиф. Этой штуковиной, болтающейся у него между ног, можно с легкостью прибить кого-нибудь.
Капитан – сразу видно.
– Ненавижу эклеры, – задумчиво выдала я.
В целом я могла бы их полюбить, даже с масляным кремом.
Подняв взгляд, я заметила, что меня поймали.
Сердце пропустило удар и подпрыгнуло к подбородку.
Зверь понял, что уже несколько секунд я смотрю на его член, и вопросительно вскинул бровь. Мои щеки моментально вспыхнули, глаза растерянно забегали по раздевалке, и мне уже хотелось бежать, как вдруг я вспомнила, зачем вообще пришла.
Интервью. Да.
– З-зверь, я хочу задать пару вопросов.
– Ты что-то говорила об эклерах, – серьезно ответил он, однако я смогла уловить в его голосе нотку озорства. Мои щеки горели и наверняка стали алыми, словно спелая вишня. Мой взгляд так и норовил убежать вниз, поэтому я, не прерывая зрительного контакта, широко раскрыв глаза, смотрела на лицо обнаженного мужчины передо мной. Выглядело это странно, словно я была пьяна или под кайфом.
Черт!
Зверь вдруг отвернулся и, вальяжно взяв черные боксеры, натянул их на потрясающие крепкие ягодицы, к которым мне вдруг захотелось протянуть руки. Ничего такого, просто удостовериться, что они настоящие.
Как низко я пала, разглядываю гладкие, светлые и такие упругие ягодицы Пауэлла. Томительное желание, пробежав по всему моему телу, опустилось в самый низ, сводя меня с ума.
Он обернулся и, сложив руки на груди, выжидающе взглянул на меня.
– Так что там насчет эклеров? – спросил мерзавец, и в его глазах я смогла заметить насмешку.
Я быстро заморгала.
– Однажды я объелась эклеров, все мое лицо было перепачкано белым масляным кремом… – затараторила я, с ужасом осознавая, какую чушь только что ляпнула.
Уголки губ Макса поползли вверх, но он вдруг сжал губы и отвел взгляд, словно боролся с навязчивой улыбкой.
Его веселила эта ситуация. Однако не могу не отметить, что он потрудился натянуть боксеры, чтобы скрыть наготу, хотя мог, как типичный придурок-хоккеист, провоцировать меня и выводить на эмоции. Это как нельзя лучше характеризовало Пауэлла и так разнилось с тем портретом, что я составила о нем ранее.
Я тряхнула головой, прогоняя наваждение, которое посылал мне сам дьявол, и, гордо вскинув подбородок, сказала:
– Пара вопросов.
Макс тяжело выдохнул. Его хорошее настроение пропало.
– Я не отвечаю на вопросы сегодня.
Ты не отвечал и вчера, болван!
– Я быстро.
– Нет.
Наша битва взглядов продолжалась несколько секунд. Он был упертым. Большой несгибаемый Зверь, но и я не готова была отступать.
– Не будь засранцем.
– Как ты меня назвала? – сердито спросил он.
Мышцы на его груди и руках напряглись. Моя настойчивость могла принести большие проблемы. Макс имел право сообщить дирекции об одной неугомонной журналистке, которая не понимает слова «нет». Большие боссы хоккейного клуба не любили, когда представители прессы досаждали их золотым игрокам. Поэтому я ходила по очень острому лезвию.
– Макс… – тихо позвала я, на что он, склонив голову, приготовился внимательно слушать.
Слушать меня.
Боже мой, что может быть сексуальнее?
Я шагнула ближе, оказываясь окутанной сладким ароматом его геля для душа и запахом чистой горячей кожи.
– Пожалуйста, Макс. Только я, посмотри, все остальные заняты другими игроками…
Он раздумывал несколько секунд, затем устало выдохнул и с хмурым выражением лица, которое не предвещало ничего хорошего, коротко кивнул.
Когда в следующий раз мы окажемся наедине, он вдавит меня в стенку и скажет, что так и было. Я раздражала его, это видно сразу, но отчего-то он решил пойти на уступки.
– Быстро.
Я вытащила телефон и включила диктофон. Заметив, что я собираюсь интервьюировать Зверя, другие журналисты стали подтягиваться и обступать нас. Макс был внешне суров, но спокоен, словно знал, что так получится, но все равно согласился.
– Вопрос первый, – нерешительно начала я.
Договорить мне не дали. Высокий и полный мужчина вклинился и перебил меня. Тем временем к нам подошло еще два журналиста. Маленькие компактные микрофоны и телефон протянулись в сторону Зверя, готовые записывать каждый его ответ.
– Макс, как ты считаешь, победа в первых трех…
– Ты перебил ее, – грубо бросил Зверь, острым взглядом пронизывая наглого журналиста.
От такой явной и неожиданной поддержки я растерялась.
Мужчина, которого оборвал Пауэлл, был недоволен и с презрительным выражением лица смотрел на меня, ожидая действий.
– Макс, вы превосходно начали игру, полагаю в этом был какой-то особый план, разгромить соперников и показать остальным командам в Лиге, что в этом году вы намерены победить? – протараторила я, сомневаясь, что он разберет все слова.
Подняв глаза, заметила, что Пауэлл, сдвинув брови к переносице и склонив голову, слушал меня. Его ледяные глаза были полностью сосредоточены на моем лице, будто в этой
