Шрифт:
Закладка:
Она просто смотрела, ее мысли метались между вещами, которые она любила.
Пришел ее отчим. Ушел. Ее навестила мать, она сидела на краю ее кровати и разговаривала с ней. Джуд ничего не слышала. Призраки, которые входили и выходили, просто отражения в зеркале. Когда стемнело, вошла Надя, встала у нее за спиной, положив руки ей на плечи.
Джуд отвели в душ, сняли с нее одежду. Ее достоинство было давно лишено, украдено во время ее первого «пребывания» у Бликмана. Надя вымыла ее после реабилитационного центра, но не смогла вымыть достаточно глубоко, чтобы убрать шрамы под красивым фасадом. Они были постоянными.
Она будет жить с ними, как ей было сказано тихим голосом, когда она уплывет в более счастливые времена.
Она появилась за ужином, вежливо села, нарядно оделась, ее волосы были уложены Надей, ногти покрыты прозрачным слоем лака, губы бледно-розовые. Никаких темных кругов. Никаких сумок. Все, как они любили, любили ее, на самом деле, напоминая о более счастливых временах. Их счастливые времена.
Ее аппетит был подавлен наркотиками, проходящими через ее организм. Для спокойствия родителей, для вида, она съела свой суп и изо всех сил старалась переварить жареную курицу. Она наелась еще до того, как закончила половину. Они не жаловались. Они уже знали распорядок дня.
Когда ее отпустили из-за стола, она вернулась в свою комнату.
Разбитое стекло убрали, прежде чем кто-нибудь заметил, так же, как и ее разбитые внутренности.
Она сняла жемчужные серьги и положила их на поднос с драгоценностями. Снова усевшись за туалетный столик, она взяла салфетки для снятия макияжа, вынула две и медленно провела ими по лицу, натягивая кожу, пока не начала узнавать себя, искаженного счастливого человека, которым она когда-то была. Два дня. Через два дня ей станет лучше. Начался обратный отсчет…
Глава 9
ВОСЕМНАДЦАТОЕ ЯНВАРЯ.
Снег превратился в дождь… Ужин был перенесен из зимнего сада в столовую.
Первыми прибыли Барреты. Бетси Барретт была более пунктуальна, чем Биг Бен. Гарольд Барретт только что повесил трубку, сказав, что его единственный сын спешит. Тейлор Барретт добрался до лестничной площадки и встряхнул мистера Барретта.
Стивенс поцеловал в щеку миссис Стивенс, затем ее дочь Клару, но Клара наклонила голову, и его губы почти коснулись ее. Они знали друг друга с четырех лет. Они спали вместе в семнадцать, пьяной ночью в Хэмптоне. И Клара никогда не забывала красивого мальчика Барретта.
Барретов провели в библиотеку, и они держали в руках напитки.
В свои двадцать пять лет Тейлор не чувствовал себя подходящим для «взрослых» вечеринок. Он улыбнулся, когда должен был, кивнул, сказав согласен он или нет. Он ненавидел, когда его обсуждали, разглядывали.
Он ненавидел быть их мальчиком с плаката для благотворительности, их платформой для социальных обсуждений и предметов пустой болтовни. Сегодня он не спорил. У него не было сил. Последняя неделя измотала его. Джуд Болер не было в Нью-Йорке. Он был зол: на себя, на нее, на их прекрасную неделю. Он ненавидел воспоминания о ней в своей футболке. Он ненавидел запах дыма, который оставался повсюду. Он ненавидел свою кухню, где она готовила обнаженная. Он ненавидел свою кровать, где они занимались любовью, спали и где он держал ее. Он ненавидел ее. Он хотел забыть эту неделю, и чтобы никогда больше не приходилось думать об этой легкомысленной девушке.
Мистеру Стивенсу и его отцу Тейлор кивнул, изо всех сил стараясь сыграть противоположно тому, как он себя чувствовал. Он был стеной, которую уже никто не сломает. Он будет стоять прямо и твердо, не показывая чувств. Джуд добралась до него, и теперь гнев внутри него бушевал из-за того, что его обманули. Он не попался бы снова на такое.
Нет, его обманули, заставив думать, что на жизнь это не должно влиять. В течение короткой недели он верил во что-то другое, кроме жизни, построенной на поверхностном фундаменте. Но сегодня он вернулся, отбывая срок, к которому был приговорен. Поэтому, когда рука Клары скользнула по его ягодицам, он не отходил. Он не вскрикнул, когда миссис Стивенс схватила его за задницу. Он улыбнулся и выпил еще. К тому времени, он уже выпил два бокала.
Прибыли Мёклеры. Трое к тому времени, когда явились последние гости.
Но к тому времени он и Клара были наверху. Тейлор упал, выпил и немного пролилось на одеяло, когда она толкнула его на кровать.
Ползая по нему, она поцеловала его. Она коснулась его штанов. Она прошептала, как сильно она скучала по нему.
Он лежал так, пока не сел ровно настолько, чтобы сделать еще один глоток из стакана в руке. Она наклонилась и сказала:
— Я сделаю тебе очень хорошо. — Звук его молнии был единственным, который он услышал поскольку он чувствовал что-то внизу живота.
Закрыв глаза, он легко мог представить себе другую девушку.
Их прервал громкий стук.
— Клара, подают ужин. Ваша мать попросила подойти Вас и мистера Баррета. — Клара фыркнула, но затем улыбнулась. — Не волнуйся. Мы можем забрать с собой и продолжить. Может, ты останешься переночевать.
Тейлор сел.
— Может быть, — соврал он. Когда он встал, он поправил свой член и застегнул молнию. Поставил пустой стакан на ее комод, когда они уходили из комнаты. Это было все, что он выпил бы сегодня вечером. Он терял чувства и все забывал. Пьянство ему не нравилось.
Они вошли в столовую и поприветствовали всех, кто уже сидел.
Четырнадцать гостей и два свободных места в дальнем углу, детском конце стола. Тейлор пододвинул ей стул, а затем занял свободное место рядом. Он взял со стола салфетку и расстелил ее на коленях.
К ней присоединилась рука Клары.
Разговор на другом конце стола возобновился, и он наконец посмотрел на компанию, которая сидела напротив него. Его дыхание перехватило, когда он посмотрел в сине-зеленые глаза, которые уничтожили его.
Ее рубиновые губы были приоткрыты ровно настолько, чтобы он мог услышать, как вырвалось резкое дыхание.
Он наклонился и вдохнул. Когда ее глаза оторвались от него и посмотрели на Клару, он почувствовал боль.
Ее взгляд вернулся к нему, и Джуд нежно провела пальцем.
Отбросив руку Клары, он схватил салфетку.
Блондинка справа от него так обманчиво испортила его. Она знала, что сделала. Она сделала ставки там, где не имела права.
И теперь он сидел перед единственным человеком, которого никогда не хотел бы обидеть.
Клара, игривая, совершенно ничего не
