Шрифт:
Закладка:
— Во первых, скорее всего отменил бы операцию, так как мой замысел и группировка раскрыты. А во-вторых отправил бы роту… пожалуй даже пару рот на захват разведгруппы, и обязательно живыми, сам понимаешь для чего…
— Правильно. А теперь представь, что место с которого велась радиопередача окружено минным полем и заранее пристреляно несколькими дивизионами дальнобойной артиллерии?
— Представил… полный амбец ротам выделенным для захвата. Я так и думал, что ты что такое учудишь. Только подумай, один выход в эфир и все планы коту под хвост! — После этих слов он не надолго задумался, а потом спросил:
— Погоди, погоди… А что с разведчиками? Их же, рано или поздно захватят!
— А не будет никаких разведчиков! — произнес я с нескрываемой насмешкой.
— Как не будет? А кто же тогда…
— Рация используется удаленно. В километре или даже дальше сидит человек с телефоном или ключом и передает данные. А под рацией стоит мощный фугас, который взрывается в нужный момент. Дублирование подрыва трехкратное…
— Ну ты могёшь Александр Андреич!
— Да, я такой! — решил поддержать его шутку. — А не продолжить ли нам Яков Григорьевич диспут на тему «История создания мотострелковых соединений РККА»?
— Можно, на чем мы в прошлый раз остановились?
— На том, что немцы по итогам французской компании, несмотря на свою блестящую победу, отказались от той своей прежней структуры танковой дивизии. Поскольку со снабжением у них наверняка имелись большие проблемы, даже на столь ограниченном театре, с меньшим количеством танковых групп и отличными европейскими дорогами и приемлемым климатом.
— Да, именно на этом мы и прервались. Кроме моторизованных дивизий, Павлов одновременно выдвинул идею формирования отдельных танковых бригад поддержки пехоты. Если бы сейчас, в самом начале войны, те наши стрелковые корпуса, что находились на стратегических направлениях, имели в качестве поддержки собственные танковые бригады — немцам было бы намного сложнее прорывать нашу оборону!
«А ведь задумка была очень правильной! Что получилось на самом деле? Формально, поддержку пехоте должны были оказывать те самые механизированные корпуса. И они её ОКАЗЫВАЛИ! По сути именно на этой поддержке мехкорпусов, какое-то время и держалась вся наша оборона. Но, тут произошло страшное — директива №3 НКО и ГШ ультимативно потребовала ВЫВЕСТИ все мехкорпуса из оборонительных боев и бросить их в удары по флангам прорвавшихся немецких танковых групп! Без знания обстановки, эти удары по большей части пришлись в никуда, в пустые операционные районы. К тому же организация самих контрударов была из рук вон плохой.Необходимая в таких операциях артиллерийская и воздушная поддержка отсутствовали. Получается Генеральный Штаб своими руками сжег все механизированные резервы армий, оборона которых, лишившись танковых частей, просто посыпалась. По-другому и быть не могло, если на каждую нашу приграничную стрелковую дивизию пришелся удар целого полевого корпуса немцев и наши танковые части, к тому времени уже раздерганные на отдельные дивизии были, по сути, гвоздями, на которых ещё как-то держалась наша оборона и пехота имела возможность планомерно и организованно отступать. ГШ своими действиями просто вырвал те „гвозди“, обрушив всё и ввергнув войска в хаос и катастрофу. Именно поэтому, формирование отдельных танковых бригад поддержки пехоты, которые никакой ГШ не смог бы сжечь в своих авантюрах, было очень даже правильным решением!»
Глава 9
Незаметно накатывался вечер. Мы с полковником Крейзером молча стояли на опушке леса и думали каждый о своем. Вдалеке полыхали пожары. Скоро уже совсем стемнеет, а до этого надо успеть отправить раненых. На дороге идущей на восток не было ни души.Только изредка мимо наспроезжали телеги с убитыми — их вывозили в тыл, что бы достойно, а не на скорую руку предать земле, поставить простенький фанерный обелиск, а в карман обязательно положить ложку с четко выцарапанной фамилией, именем и отчеством. Пропавших без вести должно быть как можно меньше!
Хрупкую тишину нарушил звук сразу нескольких танковых моторов, он быстро нарастал. Это в нашу сторону ехали семь танков, и первый из них, Т-34, уже был на подходе. За ним тянулись остальные — КВ и «двадцать восьмые».
— Ну вот, Яков Григорьевич, к нам и пополнение прибыло! — сказал я.
— Тут со всех сторон подкрепление двигается. И летчики, кстати, тоже. — он кивнул головой на заходящих на посадку сразу четырех У-2. Но это все равно крохи! Тут по хорошему, дивизии нужны… И авиаполки!
— Которыенам с тобой толькои снятся! — ответил я, прихлебывая остывающий чай, который принес совсем молоденький красноармеец за несколько минут до появления танковой колонны.Именно поэтому мы торопились его выпить, пока нас не накрыло пылью.Буквально через несколько секунд из-за танков показались четыре полуторки, на которых двигались молодцеватыебойцы, все как одинс автоматамина груди.
С ювелирной точностью проехав впритирку к первым двум танкам, они остановились в десятке метров от нас. Вокруг машин забегали строившиеся солдаты. Один из них, появившийся из кабины первого грузовика, поправил на голове фуражку и направился к нам. Его лицо показалось мне смутно знакомым. Я напряг память, и она выдала мне имя — капитан Агеев! Он тоже меня узнал. Вид у него был уставший, но решительный. Он козырнул, приветствуя меня. Мы обменялись крепким рукопожатием.Я заметил, что его пальцы с обгрызенными ногтями заметно дрожали. В воздухе повисло напряжение, так висит в воздухе предчувствие грозы.
— Какими судьбами? — спросил я. — Ваша контора, да еще таким составом просто так в прифронтовой полосе не появляется.Вас же наверняка штаб армии послал, не меньше!
— И не штабармии, а, заместитель комфронта по охране тыла. Чрезвычайная ситуацияу нас… — ответил мне капитан.
Я посмотрел в сторону.Огромная луговина была видна до самого края,ив отдалении ветер гонял волнами ковыли. Послышалось далекое жужжание. Я обернулся. Между елями сверкнула далекая и потому ещемаленькая металлическая точка, отдаленно похожая на фюзеляж самолета.Меньше минутыи самолет ужесовсем рядом, в каких-то пяти-семи метрах от нас, снизился до бреющего и пошел над травой.
— В нашем тылу работает вражеская рация и передает о наших войсках информацию… которая нам может крайне повредить… Сообщаю об этом только Вам. Прошу не передавать эту информацию дальше. Заутечку сведений составляющих гостайну виновные будут сурово наказаны! Видите лес?.. Вот он. — капитан показал его на карте. — Вчера в восемнадцать ноль-пять отсюда выходил в эфир коротковолновый передатчик. Через несколько часов сеанс связи повторился. Значит, место выхода в эфир где-то рядом. Скорее всего на высоте. Это надо срочно проверить, вопросы есть?
— Я так понимаю, что это все вы мне сообщили не просто так?
— Мне надо два стрелковых батальона…
— А почему не полк?
— Сейчас не тот случай что бы шутить товарищ капитан!
— Уже полковник…
— Так ты что, не понял, полковник⁈
— Да… И соблюдайте субординацию капитан! Хамство не красит командира РККА, вам понятно?
— Да.
— Два батальона, я тебе не дам! Даже двух взводов не дам… Но помогу! Своими силами справишься.
Надо отдать должное капитану, на бас он меня брать не стал. А я подозвав к себе ординарца, велел ему передать приказ Маркони, что бы он сюда немедленно прибыл. Ординарец кивнул и убежал. Когда он вернулся, то сухо и официально сказал, чтоон сильно занят и ждет менячерез десять минут у себя в аппаратной. Я кивнул головой и мы пошли к нашему начальнику связи.
Подойдя к нашей святая святых, аккуратно постучал в дверь будки. Никакого ответа. Постучал еще раз. Опять никакого ответа — даже не заперто. Я нажал ручку, дверь открылась. Перед тем как войти, отдал приказ:
— Всем отойти на пять шагов! К фургону не приближаться! — и только после этого я вошел.
Там было темно, глаза привыкли к потемкам и увидел что в углу лежатна спине двое людей, одноговидимо ударили сзади.
Проем двери кто-то перекрыл, и мой слух уловил тихий щелчок. Я развернулся, стараясь сделать это незаметно, и увидел прячущегося во встроенном шкафу Марконни. Его лицо было повернуто в профиль, в руке матово блеснул пистолет, наведенный
