Какими-то огородами мы ломанулись к крайнему дому, рядом расположенной деревеньки. С разбегу налетели на высокий забор и, не задумываясь, перемахнули через него. Огибая угол какого-то сарая, я совершенно неожиданно лоб в лоб столкнулся с фашистом, держащим автомат на изготовку. Мы оба растерялись и опешили от неожиданности. Но положение немецкого пехотинца было несравненно лучше: у него уже в руках автомат. Еще одно мгновение, максимум доля секунды — и он, наверное, выстрелил бы. Но в этот момент из-за моего левого плеча выскочил связной и ловко нанес немцу прямой нокаутирующий удар в подбородок. Немец коротко дернул головой, при этом смешно хрюкнув и упал навзничь. Удар прикладом карабина посльного — и мы смогли без помех выскочить на улицу. К нашей удаче, на противоположной стороне деревни появились красноармейцы. Увидев нас, они быстро подбежали вместе с командиром роты, который по своей инициативе решил прикрыть окраину деревни. Для него так же, как и для меня, появление противника в нашем тылу явилось полной неожиданностью. Все это могло кончиться плохо.

Как потом удалось выяснить, часть танкового десанта была спешена для удара с тыла, когда с пшеничного поля ударит основная часть пехоты. Должен признать, что замысел немецкого командира бл грамотен и дерзок. Он не ставил своей целью уничтожить проивника, ему достаточно было нас дезорганизовать, вызвать хотя бы кратковременную панику и заставить покинуть свои позиции! Как говорится — снимаю шляпу! Жалко что не удалось захватить его в плен, но имя мы установили по снятым с его трупа документам.

А сейчас пришло самое время разделаться с пехотой противника, засевшей на пшеничном поле. Комбат словно услшал мои мысли — на поле разом захлопали заряды заложенные под закопанные бочки с бензином, которого у нас бало завались — в самом Борисове был расположен 646 окружной склад ГСМ.

Меньше чем за минуту поле полыхало огнем от края до края. Панические вопли очень скоро сменились диким и непрервным воем сгорающих заживо солдат противника. Те из них кто смог прорваться через стену огня, попадали под массированный пулеметный огонь и их мучения быстро

обрывались. Можно сказать что им сильно повезло, по сравнению с теми кто остался в эпицентре пожара.

Через четверть часа все было кончено. Остался только пепел на бывшем поле и запах сгоревшего зерна и жаренного мяса по-берлински.

— Ну что Яков Григорьевич, можно считать что двадцатая танковая потеряла около трети танков и пятую часть пехоты. Думаю, что теперь так нагло они не позволят себе наступать…

— Согласен. Думаю что нам уже сдесь делать нечего, можно возвращаться в штаб.

На обратном пути, склонившись над подробной картой, мы прикидывали варианты наилучшего размещения ввереных нам войск. Организация обороны нарезанного мне участка имела свои специфические особенности. Во-первых, крайне широкий фронт. Во-вторых, наличие трех момтовых переправ, которые позволяли в случае их захвата, обеспечить переправу любой техники и вооружения имеющихся у противника. В-третьих наличие некоторого количества бродов, которые открылись из-за аномальной жары. Ну и в-четвертых, это были силы и средства которые противник готов был бросить в бой за переправы и для захвата плацдармов. И они были совсем не малые — вторая и третьи танковые группы объединенные под единым командованием, в роли которого вступал штаб четвертой полевой армии.

Итак, широкий фронт и наличие трех переправ: борисовской в центре, зембинской на правом и чернявской на левом фланге нашего боевого порядка, а также дефицита войск исключили возможность построения сплошной, эшелонированной линии обороны. Исходя из этих условий, мной и Крейзером было принято решение на распределение усилий по трем наиболее предсказуемымы и опасным направлениям, где противник мог предпринять прорыв.

И тут нашим огромным преимуществом было то, что мы успели в полном объеме развернуть сеть «заградительных» групп, и в дополнение к ним не меньшее количество наблюдательных постов, чьей задачей было исключительно наблюдение за противником и своевременная передача в ситуационный центр их местонахождения, количества и вооружения. Плюс к этому возможность радиоперехвата и дешифровки большей части их сообщений.

Исходя из всего этого, нами были определены в глубине нашей обороны места узлов противотанковых опорных пунктов, которые примут на себя основной удар танкового кулака противника.Но при распределении сил и средств надо было считаться также с необходимостью обеспечить самостоятельность боевых действий на всех направлениях. Значительные промежутки вдоль восточного берега Березины, не занятые подразделениями, прикрывались разведкой и охранением.

Скрытно перебрасываемые подразделения дивизии Крейзера быстро окапывались и организовывали систему огня, готовясь к первым боям с врагом. Самое главное настроение было у всех одно — выстоять!

Глава 7

Без приключений добравшись в расположение, мы с Крейзером и встретившим нас полковником Лизюковым прошли в ситуационный центр. Из нанесенной на макет обстановки, все мы без труда пришли к выводу, что противник уже поменял свой замысел и готовится нанести удар на нашем левом фланге, используя в качестве переправы мост у Мурово на западном берегу Березины, и соответственно у Чернявки на нашем. И если подход к этой переправе у противника был удобный — из глубины своих боевых порядков, то на нашей стороне необходимо было в виду неприятеля сначала по рокадному направлению переправиться через реку Бобр, и только после этого мы могли выйти к переправе через Березину. Любая переброска резервов сразу же будет засекаться немцами, и о скрытности можно забыть. Было еще два варианта переброски резервов, но каждый из них также обладал существенными недостатками. Первый это мостик у деревни Клыпенка, который имел низкую грузоподъемность, к тому же переправившись на другой бере, необходимо было сделать немалый крюк, обходя заболоченный район. Второй вариант — паром у населенного пункта Превоз, но тут было еще грустнее. Что бы добраться до этого Перевоза, надо было переправиться через реку Нача в Велятичах, затем на пароме через Бобр, затем через два хлипких мосточка до лесной смолокурне, а затем уже лесной дорогой можно было выйти к Лавнице, котороя была рядом с Чернявкой.

По уму, если вышестоящее командование хотело сохранить эту переправу для себя, а оно очень этого хотело, то необходимо было передать этот участок соседней 4-й армии, добавив ей для его оборон хотя бы пару стрелковых дивизий. Но такой возможности не было, и ответственность за будущий прокол просто взвалили на меня. Понимая все это, да и не только я так думал, нами было принято единогласное решение — в хлам разрушить мост и главное протяженную насыпь по которой проходила дорога из Мурово в Чернявку. Таким действием мы лишали противника главной ценности этого операционного направления — стационарной переправы. Форсировать широкую болотистую пойму могут решиться только русские.

Таким образом, для осуществления этого плана нами были брошены еще в прошлую ночь практически все саперные подразделения. Так как взрывчатки не хватало, то мы использовали шестидюймовые снаряды, которые были в избытке на складе в Лепеле. Удалось за одиннадцать часов обернуться и доставить около тридцати тонн только снарядов. Но логистическая операция прошла более-менее по плану, хотя сил и нервов стоила изрядно. Пришлось даже на У-2 выбрасывать по маршруту регулировочные посты, что бы колонна не заблукала.

В общем и целом, к удару на своем левом фланге мы подготовились. Пока мы держали противника примерно в десяти километрах от Березены, постоянно нанося ему огневое поражение по скоплениям его сил и средств. Его оптическая артразведка на таком растоянии бессильна, звуковая дает крайне приблизительные координаты, а самолет авиаразведки мы наловчились гонять реактивными снарядами установленными на У-2. Одновременный залп с нескольких самолетов в половине случаях приводил к уничтожению или подбитию самолета. Так что уже на второй-третий день птенчики Геринга кружили над нами только эпизодически. Э-эх… если бы в моем распоряжении была бы хотя бы эскадрилья истребителей!

Такое ощущение, что кто-то наверху услышал мои просьбы. Не знаю кто это был — боженька или командарм, а может кто и повыше, например комфронта? Но буквально через полчаса, по закрытому каналу связи на меня вышел генерал-лейтенант Филатов и сообщил, что в мое подчинение передан 430-й ШАП с новыми, бронированными штурмовиками и эскадрилия истребителей летчиков-испытателей. После этой новости у меня как будто выросли