Прошло немного времени, и «старики» вынесли и предъявили гостям кусок материи с пятнами крови… Ответом на это была бешеная стрельба в воздух и дикие танцы с кинжалами и бросанием вверх оружия. Молодая была принята в семью. В противном случае деньги возвращаются назад и, как нам говорили, по неписаному закону несчастную женщину забивают насмерть. Уже поздно ночью мы возвращались домой, провожаемые всем аулом с факелами и стрельбой.

На следующий день мы приняли еще в соседних аулах 48 всадников. Миссия наша приходила к концу. Накануне погрузки нас посетил полковник Невзоров, помощник командира полка, и произвел осмотр принятых нами джигитов. Вид людей был хороший, и молодой конский состав был прекрасный.

Побывать во всех саклях, куда нас приглашали, мы, конечно, не могли, они же считали за особую честь принять у себя офицера, да еще своего будущего начальника. Под разными предлогами мы все эти приглашения отклоняли, побывав только у влиятельных «стариков» и у муллы; все это отнимало время и мешало делу, а его была масса: нужно было торопиться с отчетами, ведомостями и расчетами для погрузки, а также озаботиться фуражом. Не имея с собой писарей, мы оба часами сидели над листами бумаги, вычерчивая и подсчитывая.

Рано утром 25 июля на сборный пункт стали прибывать мобилизованные всадники. Снова проверка, снова браковка, и только часам к десяти утра мы смогли выступить походом в Грозный для погрузки в эшелон. По дороге нас настиг красавец всадник, в погонах подпрапорщика, с колодкой Георгиевских крестов, и просил о зачислении его в эскадрон. Он был так красив и эффектен на своей золотисто-рыжей кобыле, что мы им невольно залюбовались. Из предъявленных им документов явствовало, что это был старый всадник, службы 1911 года, окончивший учебную команду в Дагестанском конном полку. Он был сразу же назначен вахмистром эскадрона. Это была действительно находка для меня, вызывавшая в дальнейшем зависть у всех командиров эскадронов. Знание строевой службы, авторитет и личная храбрость сделали его моим незаменимым помощником и советником во все время моего командования 4-м эскадроном.

Часам к 4 дня, в колонне по три, мы вступили в город. На главной площади набранных всадников встретил начальник дивизии генерал Ревишин; пропустив колонну, он подозвал ротмистра Феденко-Проценко и меня и, благодаря за быстро выполненное поручение, сказал: «Слава богу, вы набрали молодцов, и по внешнему виду они так не похожи на тех, что были с нами в степях, а конского состава лучше и желать нельзя».

Придя на вокзал, мы с места же приступили к погрузке в поджидавший нас поданный к платформе состав. Погрузка шла чрезвычайно медленно; полудикие горячие лошади не хотели входить по сходням в вагоны. Неопытные к посадке чеченцы суетились, кричали, создавая путаницу и калеча лошадей. Чуть ли не каждой лошади приходилось завязывать глаза и грузить поочередно. Когда, наконец, часам к семи вечера все было закончено, нам сообщили, что приказано построить в пешем строю всех людей на платформе, куда вскоре прибыл правитель Чечни генерал Алиев[491] в сопровождении начальника дивизии. Обойдя людей и поздоровавшись с нами, генерал Алиев обратился к джигитам с напутственным словом на чеченском языке. Генерал Ревишин[492] представил ротмистра Феденко-Проценко и меня генералу Алиеву, который в очень лестных словах благодарил нас за блестящий вид чеченцев, добавив, что от лейб-драгун он другого и не мог ожидать.

С наступлением темноты, под страшную пальбу в воздух изо всех вагонов, мы покинули Грозный. Эшелон наш двигался невероятно медленно, повсюду останавливаясь и пропуская поезда, и только на вторые сутки ночью мы прибыли в Ставрополь, где и были отведены на запасные пути.

Д. Коптев[493]

НОЧНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ ЛЕЙБ-ГВАРДИИ ДРАГУНСКОГО ЭСКАДРОНА В ИЮНЕ 1920 ГОДА НА ДНЕПРЕ[494]

Сводно-гвардейский кавалерийский полк стоял в местечке на левом берегу Днепра. Собранная в кулак вся дивизия генерала Барбовича предназначалась препятствовать переправе крупных сил большевиков через Днепр.

12 июня командующий Сводно-гвардейским кавалерийским полком полковник Ряснянский вызывает полковника Александровского и поручает ему наблюдение за ночной экспедицией, заданной Драгунскому эскадрону. Цель экспедиции: проникнуть в нескольких верстах вверх по течению на находящийся среди Днепра остров и оттуда на затонувшую большую большевистскую баржу и забрать с нее ценное военное имущество.

Баржа находилась почти у самого берега противника. 14 июня вечером драгуны выступили в пешем строю. Забрав подводы, прошли восемь верст до следующего села, расположенного на берегу Днепра, как раз против острова. Нами реквизированы были все рыбачьи плоскодонники.

В помощь лейб-драгунам приданы были из Кавалергардского эскадрона пулеметчики с легкими пулеметами системы «Льюис». Покуда эскадрон готовился к переправе, когда стемнело, из Каховки выплыл на двух морских лодках штабс-ротмистр Озеров, по направлению к тому же острову. Налет на баржу должны были проделать эти две лодки с командой драгун и пулеметчиков. В темноте эскадрон благополучно переправился на остров, прошел по тропинке сквозь густые камыши и, заняв стрелковую позицию, замер в ожидании. Приблизительно час спустя подошел со своими лодками штабс-ротмистр Озеров. Ночь была теплая, лунная; решили подождать захода луны. Поднялся небольшой ветер в море, сильно зашелестели камыши и ивы; ждать пришлось часа два. Когда наступила полная темнота, уставили пулеметы на носы лодок, штабс-ротмистр Озеров погрузился в них с 20 драгунами и 4 кавалергардами-пулеметчиками и тихо отчалил от берега, скрывшись немедленно в темноте. Все стали напряженно прислушиваться.

Опершись спинами о ствол большой ивы, полковник Александровский и я тихо разговаривали; прошло томительных 15—20 минут, и Александровский, повернувшись ко мне, заметил: «Все благополучно, видимо, на барже никого нет, и Озеров сможет спокойно забрать там что надо».

Но скоро послышался плеск весел, и из темноты вынырнули очертания обеих лодок; причалили к берегу. Озеров быстро выпрыгнул из лодки и, подойдя к нам, доложил полковнику Александровскому: «Баржа занята большевиками, они ее разгружают, ясно слышны голоса, что делать?»

Все господа, встав в кучу, начали обсуждать. Александровский заметил, что лучше не рисковать ночным боем; я высказал свое мнение Александровскому, что если мы этой ночью ничего не сделаем, то нас пошлют обратно на следующую ночь, и что тогда будет хуже, потому что большевики наверное узнают от жителей села, что мы были на острове; остров всего длиною каких-нибудь 400 саженей и шириной около 250; что у большевиков напротив нас имеется 30 орудий, из которых 8 тяжелых, и что, открыв заградительный огонь из 30 орудий по маленькому острову, большевики просто уничтожат эскадрон.

Александровский, подумав немного, заявил мне: «Если хочешь, веди экспедицию