[На полях: ] Целую мою дружку, единственную мою, _ж_и_з_н_ь_ мою, — тебя, моя Олюша, о, моя трепетная! И ка-к же люблю! Нет меры этому чувству. Твой Ваньчик

Оля, я о-чень хочу писать «Пути» и… любить Тебя! Я — _г_о_т_о_в.

Прости, Олёк: эти пятна от духов!

Знай, Олёк: переписываю и чуть иногда правлю: это последняя редакция, самая окончательная, _д_л_я_ _т_е_б_я_ _и_ _п_е_ч_а_т_и. Сохрани же. II книга «Путей» — будет посвящена Тебе, и — 3-я. Твой Ванёк.

132

И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной

18. I. 42 7 вечера

Ах, милая Ольгуля, как же меня и восхитило, и опечалило твое письмо от 7 на 8 янв.! — вчера вечером полученное! Ты удивляешься, что «Пути Небесные», посланные 2-го, — нет, 3-го! — уже пришли, а письма нет. Да, так и _д_о_л_ж_н_о_ _б_ы_л_о_ случиться, должны были придти вовремя, к Рождеству, и _о_н_и_ были, и я… я был в них, и я поздравил тебя, родная, я был с тобой, около тебя. Я же на елку твою пришел, я _х_о_т_е_л_ так, всем сердцем, и это исполнилось, но ты не _у_в_и_д_е_л_а_ меня! А я был, и «аз есмь» с тобой. Да, в моей книге, в моих «Путях Небесных»! Ни Марина, ни Алеша не дали меня тебе, а я сам себя дал тебе! Да ты вчитайся во _в_с_ю_ книгу, разве ты не увидишь меня? разве не встретишь твоего Ваню, _т_а_к_ восторженно о тебе мечтающего, далекого — и близкого такого!? Я провел с тобой вечер Праздника, я был у тебя _т_в_о_и_м, любимым, светлым Ваней, живущим тобой, только тобой одной. Что ты, чудесная, сделала со мной? какой силой, какими чарами? Лаской, сердцем твоим, единственным, неповторимым. Девочка нежная, — ты — ребенок еще, совсем дитя, ты можешь ловить губками снежинки, _п_и_т_ь_ их, радоваться им, родному! Ты дитя Света, Оля… — и такой останься, всегда такой пребудь, — это же так чудесно! Найди же меня, и поцелуй, хоть раз. И я _у_с_л_ы_ш_у_ это, радостью в сердце скажется, за тысячу верст почувствую!

Странно мне, что ты не получила и другой привет мой: корзинку ландышей! и еще — свечки на елку твою. Я обо всем подумал, распорядился. Только вот бисквиты «Дрикотин», очень хорошие, и чудесные бретонские крэпы мне вернули: это продукты тикетные, не проходят. А с 5-го кончились _в_с_е_ посылки. Из свечей красных — их 5 — сохрани хоть одну для Светлой Заутрени: будешь _о_д_н_а_ _т_ы_ — с такой: таких больше нет уже, я достал 5 из последних 16 во всем Париже! Друзья мои из Гааги написали мне — я тебе уже писал! — что дали заказ известному цветочнику в Арнхеме, знакомому знакомого их брата, и заказ должен был быть доставлен в адрес Сережи. Коробки шоколадных конфет, по справкам в лучших кондитерских Гааги достать невозможно, с трудом давали по 100 г — жалею. Но, предчувствуя это, я все же послал тебе из Парижа маленькую коробку, как мог достать: не дрянь ли, а? Я рад, что все, что хотел послать тебе, послано было вовремя, как раз _д_о_ 5-го янв. Неужели ты уже отдала переплетать «Пути Небесные»? А я _д_у_м_а_л_ — в мягкий бы переплет переплела, в полотняный! — можно в трубку свертывать, — знаешь, есть такие? Мои российские книги569 Оля отдала переплести в мягкое, только, правда, кожаное, бордо, — и они должно быть теперь где-то… у какого-нибудь любителя-комиссара… услаждают его очи. Если бы только их не сожгли. Ведь _о_н_и_ _в_с_е_ у меня _с_о_ж_г_л_и! Письмо твое о Рождестве прекрасно. Елочки… не дошло, но я нашел в конверте одну иглинку, и _п_р_и_н_я_л_ _е_е_ — от тебя! — как _с_в_е_т. «Ниточки» тоже — в другом письме _н_е_ нашел: скобочка медноватая, только! Но надо быть горячо признательными контролю! Благородные люди, с сердцем. Сохраним же о них самую признательную память и пожелаем им и их любимым — счастья, здоровья, благоденствия, — и — чтобы грозы поры тяжелой пронеслись над ними, не омрачив, не тронув! Помилуй, Господи! помилуй любящих и любимых! Ты — _В_е_с_ь_ — _Л_ю_б_о_в_ь, Господи!

Оля, снежная девочка моя… как ты чудесна-чутка, нежна. Как хороша ты в снегу, на снегу, в ночи Рождества, к звездочке далекой смотришь! Милое дитя, чистая моя… родименькая моя… свет мой, увы — закатный! Но ведь и закатный свет — чудесен, о, как чудесен! И как богат… лучами! игра какая, блеск золота и пурпура какой..! и… грусти сколько! — до _у_т_р_а_ не увидишь… Ничего, благодарю за все, за все благодарю Тебя, Всевышний! Много Ты милостиво даровал мне, много видал я _с_в_е_т_л_о_й_ радости. Да, чистой, высокой, часто — неземной. Много испытаний мне судил принять… — благодарю за них: они мне выковали душу — _з_н_а_т_ь_ горе, боли, скорби, му-ку… — я их вылил в книгах, я _ж_а_л_е_л_… — и это благо. И вот, Ты дал мне на склоне жизни — _с_ч_а_с_т_ь_е_… последнее: не видя, _с_л_ы_ш_а_ сердцем, полюбил… _в_т_о_р_у_ю_ в жизни… _т_о_ж_е_ _О_л_ю..! Благодарю за эту, _д_а_л_ь_н_ю_ю_… любовь. Благодарю _з_а_ _в_с_е. Молюсь: будь милостив и помоги _у_в_и_д_е_т_ь, сказать — «люблю», все сказать глазами… сердцем, всю боль ее принять в себя, утешить, закрыть все темное, согреть голубку, столько страдавшую. И помоги мне в моих «Путях Небесных».

Сегодня Крещенский Сочельник. Помнишь, как пролила Дари св. воду570? Я не брал сегодня, ночь спал плохо, опоздал к обедне. Пойду завтра. Завтра Сережечкин день рождения. Я уже _с_л_ы_ш_у, мне остро-одиноко. Он родился 6-го янв. в 11 ч. 30 мин., на 7-ое. Мороз был. В комнате было градусов 10, горела «молния». Окна в ледышках. Я ездил за акушером, роды были трудные. Оля вся померкла, много потеряла крови. Был миг страшный. Вливали физиологический раствор. Помню крик, первый крик мальчика. Буренько тельце, все напряженное… Увидел — ма-льчик, _м_о_й! И — заплакал. Сидел у библиотечного шкафа. Доктор: «поздравляю, отец-студент! Мальчик — на диво. Будет в свое время петь „Гаудеамус игитур!“»571 Утро, окошки в ледяных пленках, розы от солнца. Оля, спокойная, слабая, в белой кофточке, кружевной, в меховой накидке. И… мальчик, уже у груди ее… _у_м_е_е_т! Чудо.

6–19. Богоявление. 9–30 вечера

Был у обедни, у водосвятия572. Подал просфоры: за _о_т_н_я_т_ы_х_ у меня, за… _д_а_р_о_в_а_н_н_у_ю, новую Олю. Св. вода. _Н_е_ пролью. Весь день — тяжелый. Один. Тоска, тоска, до боли. Лег, в прошлое смотрел, — оно терзало. Подали письма. Твоего нет. Ну, бу-дет… От Сережи. Вижу; все получила.