формами бедности и убожества; запрещено любое свободное передвижение; ограждены на каждом предприятии ограничительными законами; запрещено владение землей или всякое владение землей, их средства к существованию стали настолько скудными, что жизнь для них стала почти невозможной.

И при этом они не стеснены в одиночку в космосе и действии. Им отказывают в высшем образовании, за исключением тех пределов, которые намного ниже должной доли их потребностей и стремлений. Они не могут свободно заниматься профессиями, подобно другим подданным вашего величества, и не могут получать продвижения в армии, как бы ни были велики их заслуги и доблесть...

Сир! мы, которые научились терпеть все вероисповедания, считая принципом истинной религии допускать религиозную свободу, мы умоляем ваше величество отменить те законы, которые угнетают этих израильтян.

Дайте им благословение равенства! В каждой стране, где евреи имеют равные права, нация процветает. Поэтому мы молим вас отменить те особые законы и запреты, которые сокрушают и пугают ваших еврейских подданных...

Сир! ваша королевская сестра, наша королева-императрица (которую храни Бог!) основывает свой трон на любви своего народа, делая их счастье своим собственным. Так пусть Ваше Величество обретет от любви своих подданных всю силу и счастье, сделав свою могучую империю еще могущественнее, сделав свой Трон твердым и неприступным, пожиная новые блага для вашего Дома и Дома.

Меморандум был подписан Сэвори, бывшим в то время обер-бургомистром, и отправлен им в Петербург. К нему прилагалось письмо обер-бургомистра от 24 декабря генерал-лейтенанту де Рихтеру, флигель-адъютанту царя для приема прошений, с просьбой передать документ императору.

Почти излишне добавлять, что этот трогательный призыв граждан Лондона к справедливости не получил прямого ответа. Ходили слухи, что лондонская петиция привела царя в ярость, и будущий придворный летописец России, вероятно, расскажет о сцене, происходившей в императорском дворце при прочтении этого документа. Косвенный ответ пришел через раболепствующую официальную прессу. Рупор русского правительства за границей, брюссельская газета «Ле Норд», особенно занятая обелением черной политики своих хозяев, опубликовала статью под заголовком «Последнее слово о семитизме», в которой высшие правительственные круги России находили откровенное выражение: «Семиты, — говорил официоз с наглым пренебрежением к истине, — никогда еще не жили в России так легко, как в настоящее время, а между тем они никогда не жаловался так горько. Для этого есть причина. Это особенность семитизма: семит никогда ничем не удовлетворяется; чем больше вы ему даете, тем больше он хочет иметь.

В явном желании одурачить своих читателей «Ле Норд» заявил, что протестующие на лондонском митинге могли бы избавить себя от необходимости требовать «религиозной свободы» для евреев, что в лондонской петиции, конечно же, понималось как гражданское право. свобода для профессоров иудаизма, поскольку никто в России не ограничивал евреев в их богослужении. Гражданская инвалидность не тяготила евреев. Наоборот, в России они чувствовали себя настолько счастливыми, что даже еврейские эмигранты в Америке мечтали вернуться на родину.

4. ПРОТЕСТ АМЕРИКИ

Такую же двурушническую позицию заняли красноречивые русские дипломаты по отношению к правительству Соединенных Штатов. Возбужденная бесчеловечным обращением с евреями в России и встревоженная последствиями внезапной русско-еврейской иммиграции в Америку, которая должна была последовать в результате такого обращения, Палата представителей приняла резолюцию 20 августа 1890 г, с просьбой к Президенту—

Сообщать в Палату представителей, если это не противоречит общественным интересам, любую имеющуюся у него информацию относительно исполнения запретительных указов против евреев в России, недавно изданных, как сообщалось в государственной печати; и было ли приказано выслать из России каких-либо американских граждан из-за их религии или запретили пользоваться обычными привилегиями, которыми пользуются жители.

В ответ на эту резолюцию президент Харрисон представил Конгрессу всю корреспонденцию и документы, касающиеся еврейского вопроса в России.

Чуть позже, 19 декабря того же года, в Палату представителей была внесена и передана в Комитет по иностранным делам следующая резолюция протеста: Решено, что члены Палаты представителей Соединенных Штатов заслушали глубокой скорбью и чувствами, близкими к ужасу, сообщения о гонениях на евреев в России, отражающих варварство прошлых веков, позорящих человечество и препятствующих прогрессу цивилизации.

Resolved, что наша печаль усиливается тем фактом, что такие события должны произойти в стране, которая была и теперь является верным другом Соединенных Штатов, и в стране, которая не так давно облачилась в славу благодаря освобождение крепостных и защита беспомощных христиан от гнета турок.

Постановлено, чтобы копия этой резолюции была направлена статс-секретарю с просьбой направить ее американскому посланнику в Санкт-Петербург, и чтобы указанному министру было поручено представить то же самое его императорскому величеству Александру III., Царь всея Руси.

Тем временем Государственный департамент был завален протестами против российских зверств.

Почти каждый день — государственный секретарь Джеймс Дж. Блейн пишет Чарльзу Эмори Смиту, посланнику Соединенных Штатов в Санкт-Петербурге, 27 февраля 1891 года — приходят сообщения по этому вопросу; сдержанный и выраженный в языке, уважительно относящемся к царскому правительству; но в то же время показателен и сильно выражает глубину и распространенность чувства неодобрения и сожаления.

Поэтому американскому министру было поручено оказать влияние на русское правительство в направлении смягчения суровости антиеврейских мер. Он должен был указать российским властям, что жестокое обращение с евреями в России не было чисто внутренним делом российского правительства, поскольку оно затрагивало интересы Соединенных Штатов. В течение десяти лет 200 000 русских евреев переселились в Америку, и продолжающиеся гонения в России должны были привести к большой и внезапной иммиграции, которая не осталась без внимания и опасности. Хотя Соединенные Штаты не брали на себя обязательство диктовать России, «тем не менее взаимные обязанности наций требуют, чтобы каждая из них использовала свою власть с должным вниманием к другой и к результатам, которые ее применение дает для остального мира».

Возражения американского народа, высказанные его представителями в Петербурге, были восприняты русским правительством таким образом, который ярко иллюстрирует известную двуличность его дипломатических методов. Пытаясь оправдать свою политику угнетения всевозможными клеветническими обвинениями против русских евреев, оно в то же время неоднократно заверяло американского посланника в том, что никаких новых запретительных законов не предполагается, и последний докладывал об этом своему правительству. 10 февраля 1891 г. американский посланник в письме секретарю Блейну дает подробный отчет о беседе, которую он имел с русским министром иностранных дел де Жирсом. Последний из кожи вон лез, чтобы безоговорочно обсудить с ним все еврейское положение в России, и, делая всевозможные изощренные инсинуации против характера русского еврея, он высказался в такой манере, которая была рассчитана на то, чтобы убедить американского представителя примирительной