– Я не рассчитаю своих рабочих, – сказал он. – Нет, этого я не сделаю! Мы работаем в «Нептуне» в две смены, круглые сутки. Снижать плату на сорок процентов – это безумие. Я в состоянии оплачивать труд прилично и не собираюсь останавливать работу в шахте. Я не намерен ради кого-то там перерезать себе горло.

Проберт еще покровительственнее похлопал Артура по спине. Он помнил его скандальное поведение во время войны, презирал его как неуравновешенного и трусливого молокососа, но скрывал все это под миной пастырского благоволения.

– Ну, ну, мой друг, – сказал он успокоительно. – Не раздувайте событий! Я знаю, что вы от природы немного горячи. Но вы возьмите себя в руки. Через неделю состоится собрание всего нашего Объединения. К тому времени вы станете благоразумнее и примкнете к остальным. Другого выхода у вас нет.

Артур уставился на Проберта напряженным взглядом; на щеке у него дергался мускул. Другого выхода у него нет! Это верно, совершенно верно! Сотни различных уз связывают его с этим Объединением, связывают по рукам и по ногам.

Он застонал:

– Это для меня тяжелое испытание.

Проберт еще нежнее погладил его по плечу.

– Рабочим надо указать их место, Артур, – сказал он. – Вы завтракали? Не позвонить ли, чтобы вам принесли кофе?

– Нет, благодарю, – пробормотал Артур, поникнув головой. – Мне надо ехать домой.

– Как здоровье папаши? – ласково осведомился Проберт. – Вам, должно быть, очень трудно управляться без него на руднике? Ну еще бы! Но, говорят, он поправляется с удивительной быстротой? Он мой самый старый товарищ по Объединению. Надеюсь, мы скоро увидим его среди нас. Передайте ему от меня горячий привет!

– Благодарю! – С отрывистым кивком Артур пошел к двери.

– Так вы решительно не хотите кофе?

– Нет.

Артура ужалила мысль, что старый лицемер смеется над ним. Поспешно вышел он из дома Проберта и вскочил в автомобиль. Медленно, медленно доехал он до «Нептуна», вошел к себе в кабинет и сел к столу. Опустив голову на руки, он со всех сторон обдумывал создавшееся положение. У него рудник на полном ходу, замечательно оборудованный и работающий с полной нагрузкой благодаря выгодному контракту. Он готов платить своим рабочим так, как следует. Предложение Проберта насчет заработной платы – просто издевательство. С замирающим сердцем Артур схватил карандаш и стал подсчитывать. Да. Если перевести это на прожиточный минимум, то выйдет, что реальная заработная плата сейчас меньше довоенного фунта в неделю. Значит, например, рабочий у насоса будет получать довоенные шестнадцать шиллингов и девять пенсов в неделю, проработав пять смен. Шестнадцать шиллингов и девять пенсов! И на это кормить семью, одеваться, платить за квартиру! Да нет, было бы безумием рассчитывать, что рабочие пойдут на это. Это не предложение, а просто вызов на борьбу. А он, Артур, прикован к Объединению шахтовладельцев. Порвать с ними и думать нечего – это означает финансовое самоубийство. Пришлось бы закрыть «Нептун», лишить людей работы, пожертвовать контрактом… Подумав о скрытой в этом мрачной иронии, Артур чуть не засмеялся.

В эту минуту в кабинет вошел Армстронг. Артур с нервной стремительностью обратился к нему:

– Армстронг, я хочу, чтобы вы тотчас же поставили людей сверхурочно на выемку коксующегося угля. Выбирайте возможно больше и вывозите наверх, на площадку. Понимаете? Сколько можно! Примите все меры, пошлите туда всех людей.

– Слушаю, мистер Баррас, – отвечал Армстронг тоном крайнего изумления.

У Артура не хватило духу объяснить Армстронгу, в чем дело. Он сделал еще несколько подсчетов у себя в блокноте, потом швырнул на стол карандаш и уставился в одну точку.

Было это 16 февраля.

А на следующий день состоялось собрание Объединения. После него всем шахтовладельцам был разослан секретный циркуляр, осторожно предупреждавший о предстоящем локауте и требовавший, чтобы делались запасы угля. Получив этот конфиденциальный документ, Артур горько усмехнулся. Возможно ли за какие-нибудь шесть недель выполнить четырехмесячную норму добычи!

24 марта вошел в силу закон о прекращении государственного контроля над угольной промышленностью. Артур предупредил своих рабочих о снижении заработной платы. И 31 марта, когда его обязательства перед фирмой «Моусон и Гоулен» были выполнены еще только наполовину, началась забастовка.

День был дождливый. После полудня, когда Артур стоял в конторе, уныло наблюдая, как последние вагонетки выходили из шахты под проливным дождем, дверь отворилась и совершенно неожиданно вошел Том Геддон. В его безмолвном появлении было что-то зловещее.

Мрачный, грязный, он стоял, прислонясь спиной к закрытой двери, глядя в упор на Артура, и его массивные плечи горбились, словно под бременем предстоящего локаута. Он промолвил:

– Мне надо с вами поговорить. – Он сделал паузу. – Вы снизили ставки всем, кто работает в вашей шахте.

– Так что же? – с усилием ответил Артур. – Я сделал то, что делают все.

Геддон засмеялся отрывисто, с горьким сарказмом:

– Вы на особом положении. Ваши копи самые сырые во всем районе, а вы намерены снизить плату десятникам по безопасности и рабочим насосного отделения!

Силясь сохранить самообладание, Артур сказал:

– Мне самому это слишком неприятно, чтобы спорить с вами, Геддон. Но вы знаете, что обязательства вынуждают меня снизить плату рабочим всех специальностей.

– Захотели второго затопления? – спросил Геддон странно вибрирующим голосом.

Стойкость Артура уже была на исходе. Но он считал, что осуждать его не за что. Он не потерпит грубостей от Геддона! В приливе нервного раздражения он сказал:

– Десятники по безопасности будут продолжать работу.

– Да неужели? – фыркнул Геддон. И, помолчав, сказал, злобно подчеркивая слова: – Попрошу вас запомнить, что они продолжают работу только по моему приказу. Если бы не я и не те, кто стоит за мной, то вашу проклятую шахту затопило бы в двадцать четыре часа. Понимаете, она была бы затоплена и разрушена! Шахтеры, которых вы пытаетесь довести до голодной смерти, продолжают работать у насосов для того, чтобы вы жирели на легком хлебе и блаженствовали в своей проклятой гостиной! Вот вы над чем поразмыслите и поймите, чем это пахнет!

Неожиданно, резким движением, словно не доверяя больше своей выдержке, Геддон круто повернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Артур сел к столу. Сидел долго, пока сумерки не прокрались в контору и с шахты не ушли все, кроме десятников по безопасности. Тогда только он поднялся и пошел домой.

Локаут начался. Потянулись долгие, унылые недели. После того как Артур обеспечил безопасность «Нептуна», оставалось только стоять в стороне и наблюдать борьбу рабочих с призраком нужды. День за днем Артур с тяжелым сердцем отмечал результаты