– Ваш отец никогда на этот пункт не соглашался, – пробормотал Армстронг.

Артура раздражало, когда ему ставили в пример отца. Он быстрее зашагал по комнате, заложив руки за спину, и с нервной горячностью возразил:

– Не такое теперь время, чтобы привередничать. Приходится идти людям навстречу. Если мы этого не сделаем, то это сделает кто-нибудь другой. И кроме того, мы вполне можем выполнить свои обязательства по этому договору. С рабочими заминки не будет. Мы еще находимся под государственным контролем, и нам категорически обещано не снимать его до тридцать первого августа. Нам гарантировано более шести месяцев на то, чтобы выполнить договор, рассчитанный на четыре месяца. Что же вы еще хотите? И, черт возьми, нам заказы необходимы.

– Так-то оно так, – медленно согласился Армстронг. – Я только подумал, что… Впрочем, вам лучше знать, сэр.

Шум автомобиля во дворе помешал Артуру ответить. Он перестал ходить и остановился у окна. Наступило молчание.

– Вот и Гоулен, – сказал он, глядя во двор. – И по его виду незаметно, чтобы он собирался опять в откатчики.

Через минуту в контору вошел Джо, эффектный в своем синем двубортном костюме, и стремительно двинулся к Артуру, с сердечной улыбкой протягивая ему руку.

Он крепко потряс руку Артуру и Армстронгу и, сияя от радости, оглядел контору:

– Если бы вы знали, как приятно побывать снова на «Нептуне»! Вы, верно, помните, мистер Армстронг, мальчиком я работал здесь.

Вопреки опасениям Артура, Джо держал себя без всякой ложной скромности. Его откровенность «широкой натуры» была естественна и умилительна.

– Да, под вашим руководством, мистер Армстронг, я прошел первую школу, а от вашего отца, мистер Баррас, получил впервые в жизни заработанные деньги. Впрочем, если подумать, то это не так уж давно и было! – С веселым, победоносным видом он сел и подтянул кверху брюки со щегольски заглаженной складкой. – Да, должен вам сказать, что я с настоящим восторгом думаю о заключении этого договора. Может быть, это немножко сентиментально, но что поделаешь: люблю этот рудник, и мне нравится ваш метод работы, мистер Баррас. Великолепное здесь место, великолепное! Именно это я говорил моему компаньону, Джиму Моусону. Некоторые утверждают, что в делах нет места чувству. А по-моему, такие люди понятия не имеют, что такое дела! Не так ли, мистер Баррас?

Артур улыбнулся. Невозможно было устоять перед таким веселым и обаятельным человеком, как Джо.

– Разумеется, и мы со своей стороны очень довольны, что заключаем с вами договор.

Джо любезно закивал головой:

– Что, дела не так хороши, как могли бы быть, а, мистер Баррас? Знаю, знаю, можете не говорить. Тот, кто складывает все яйца в одну корзинку, никогда не может быть спокоен… Потому-то мы с Джимом и беремся за всякие дела.

Он остановился и рассеянно угостил сам себя папиросой из коробки, стоявшей на письменном столе Артура, затем объявил с некоторой важностью:

– Вы знаете, что в будущем месяце мы реорганизуемся?

– То есть учреждаете акционерное общество?

– Вот именно. Для этого настало время. На рынке большое оживление.

– Но вы, конечно, не поступитесь своими интересами?

Джо от души рассмеялся:

– За кого вы нас принимаете, мистер Баррас? Мы получаем двести тысяч за согласие, кучу акций и право контроля над правлением.

– Вот как! – Артур слегка вздрогнул. На одну секунду подумав о своих неудачах, он ощутил жажду такого же успеха, таких же сногсшибательных доходов.

Пауза. Затем Артур подошел к столу:

– Ну, так как же насчет договора?

– Да, да, мистер Баррас, сэр, я готов, когда вам будет угодно. Всегда готов заняться делом… Ха-ха! Хорошим, чистым, благородным делом!

– Я возражал бы против одного только пункта. Это – относительно неустойки.

– Да?

– Не может быть ни малейшего сомнения в том, что мы договор выполним.

Джо ласково усмехнулся:

– Почему же в таком случае вас беспокоит пункт о неустойке?

– Он меня не беспокоит, но раз мы так понизили цену и включили в нее стоимость доставки в Ерроу, то я думаю, что вы, быть может, согласитесь вычеркнуть этот пункт.

С лица Джо не сходила улыбка – все та же ласковая, приветливая улыбка, но уже с легким оттенком благородного прискорбия.

– Видите ли, мы должны себя обеспечить, мистер Баррас. Если мы заключаем с вами договор на коксующийся уголь, то мы должны быть уверены, что получим его. В конце концов, это только справедливо. Мы свое выполняем и хотим гарантии, что вы выполните свое. Но если вам это не подходит, то, разумеется, нам просто придется…

– Нет, – возразил торопливо Артур. – Это не важно. Раз вы настаиваете, то я согласен.

Артур больше всего на свете боялся упустить эту сделку. И он уже не сомневался, что пункт о неустойке совершенно справедлив, что это просто деловое требование, которого в такое тревожное время можно было ожидать от любой фирмы.

Готовясь подписать договор, Джо вынул толстое «вечное перо» в золотой оправе, подписал свое имя с затейливым росчерком, и Армстронг, который некогда осыпал Джо проклятиями на протяжении доброй полумили канатной дороги за то, что тот слишком быстро пустил вагонетку, теперь со смиренным усердием удостоверил его подпись. Затем Джо, сияя и крепко пожимая всем руки, сел в свой автомобиль и победоносно умчался в Тайнкасл.

Проводив Джо, Артур сел за стол, немного волнуясь (он волновался всегда, после того как принимал какое-нибудь решение) и раздумывая: не дал ли он Гоулену провести себя? Вдруг его осенила мысль, что он может застраховать себя от отдаленной возможности невыполнения договора. Повинуясь этому внезапному побуждению, он снял телефонную трубку и позвонил в контору общества «Ореол», услугами которого обычно пользовался.

Но оплата, которой там потребовали, оказалась слишком высокой, нелепо высокой, она поглотила бы всю ту скромную прибыль, на которую он рассчитывал. Артур повесил трубку и выкинул из головы эту мысль.

А 10 февраля, когда в шахтах началась круглосуточная работа в две смены, Артур забыл свои тревоги среди кипучей деятельности, хлопот и оживления на руднике. После долгого затишья он ощущал темп новой жизни рудника как биение собственного пульса. Вот ради чего стоило жить! Ради этой великолепной деятельной мощи «Нептуна». Вот этого он и желал – работы для всех, честной работы, честной оплаты ее и честных доходов. Уже много месяцев он не чувствовал себя таким счастливым, как сейчас. В этот вечер, воротясь с рудника, он вошел к отцу торжествуя:

– Мы работаем круглые сутки, в две смены. Я полагаю, тебе интересно узнать это, папа. В шахте работа снова идет полным ходом.

Молчание, полное недоверия. Баррас вглядывается в Артура с кушетки