– Клянусь.

Он не думал, что клятва дастся ему так легко.

Наступило долгое молчание.

– И что мы можем сделать? – спросил наконец Катон. – За Цезаря большинство в Сенате, мы не можем требовать, чтобы против него приняли senatus consultum ultimum, а он не обязан издавать законы с учетом мнения бывших магистратов. Значит, я не смогу препятствовать его законам, от моих речей толку не будет. Он сможет провести чуть ли не все, что захочет.

– Подождем, – ответил Цицерон.

– Чего подождем? – спросил Катон; бесконечное терпение сотоварища его раздражало.

– Цезарь, как ты говоришь, примет множество законов, которые будут на руку Крассу и Помпею, но придет время, когда он сам попросит их вернуться к распределению провинций. Цезарю нужны легионы, он хочет Иллирию и рвется к Данубию. Я разузнал о его замыслах. У меня повсюду есть глаза и уши.

– Красс и Помпей сделают для него все, что он пожелает.

– Красс сделает, – согласился Цицерон. – А вот Помпей вряд ли. Во всяком случае, он поставит условия. В конечном счете триумвират треснет по швам. В году много дней. И когда их союз зашатается, настанет наше время. Помпей не хочет, чтобы Цезарю досталась Иллирия с ее тремя полноценными легионами. Помпей использует Цезаря, но в глубине души боится его не меньше, чем нас, а то и больше. Он ни за что не доверит ему легионы или обставит все так, что Цезарь не сумеет ими воспользоваться. Помпей попросит его о чем-нибудь… неприемлемом, невыполнимом.

– О чем, например? – спросил Катон.

– Понятия не имею, – задумчиво ответил Цицерон, – но, судя по поведению Помпея, рискну сказать одно: он что-то задумал. Не знаю, что именно, но не хотел бы я оказаться в шкуре Цезаря, когда Помпей перейдет к делу. Помпея прозвали Мясником. Им движет чутье кровожадного хищника: он всегда знает, куда надо куснуть.

LXXXIX

Просьба Помпея

Рим

Начало лета 59 г. до н. э.

Катон дал клятву соблюдать дополнительное положение земельного закона. Это было непросто, но он это сделал. Так же поступили Цицерон и остальные сенаторы-оптиматы, – первая чаша с отравленным зельем, которую им пришлось испить, но далеко не последняя.

Как и ожидалось, Цезаря поддержало большинство patres conscripti – его собственные приверженцы, а также сторонники Красса и Помпея. В итоге он добился принятия еще нескольких законов, выгодных сотоварищам по триумвирату. После принятия земельного закона последовал пересмотр соглашений с публиканами Красса: размеры намеченных к сбору налогов выросли, и, таким образом, публиканы теперь получали прибыль, а не несли убытки из-за собственных просчетов. Далее пошли законы, которые способствовали осуществлению личных замыслов Цезаря и были направлены на благо народа, а именно на перераспределение богатств и земель. В частности, одобрили второй земельный закон, затрагивавший ager Campanus: на эти плодородные земли в срединной Италии Цезарь переселил двадцать тысяч граждан – бедных, состоявших в браке или имевших трех и более детей. И наконец, он одобрил переустройство азиатских царств, произведенное Помпеем после походов в восточные земли. Иначе говоря, римский Сенат утвердил все соглашения, которых Помпей достиг с тамошними монархами.

Красс и его публиканы были полностью удовлетворены.

Как и Помпей.

Цезарь задумался о том, не пришло ли время попросить кое-что для себя. Второй земельный закон распространялся на беднейшее городское население. При этом за шесть месяцев своего консульства он ничего не украл, ни разу не воспользовался государственной казной для личной выгоды, и долги, в которые ему некогда пришлось влезть, оставались огромными. Ему требовалось перераспределение консульских провинций, одобренное Цицероном в декабре. Нужны были легионы и провинция вроде Цизальпийской Галлии или Иллирии, чтобы совершить поход – по всей вероятности, рискованный – в земли к северу от Данубия. Он принес бы Цезарю достаточно средств, чтобы облагодетельствовать Рим и одновременно рассчитаться с Крассом и остальными заимодавцами. Красс, который извлекал прямую выгоду из его работы, мог терпеливо ждать и дальше, но другие заимодавцы были настроены не столь благодушно и ежемесячно требовали платы.

Цезарь позвал Помпея к себе в Общественный дом. Встреча задумывалась как… дружеская.

Улицы Рима

Помпей сосредоточенно шагал по Священной дороге, глядя на истертые временем булыжники. Справа от него шел Афраний, слева – Геминий.

– Он потребует перераспределения провинций, – заметил последний.

– Скорее всего, затем он и пригласил меня к себе домой, – спокойно согласился Помпей.

– И мы уступим ему новые провинции за пределами Италии? – спросил Афраний.

– Он хочет Иллирию, – сказал Геминий. – Или Цизальпийскую Галлию.

Это не было большой тайной: Цезарь не слишком скрывал свое намерение переправиться через Данубий из Цизальпийской Галлии, Иллирии или же Македонии. В последней, правда, легионов было меньше.

– То есть он получит целых три легиона и собирается набрать еще больше войск, как в Испании, – заметил Афраний, явно опасаясь, что в руках Цезаря окажется грозная сила, которая со временем возрастет еще больше.

– Мы дадим ему все, что он попросит, – вновь согласился Помпей. – Он выполнил свои обещания, и, по правде говоря, ему пришлось нелегко: избираясь в консулы, он вынужден был отказаться от заслуженного триумфа, затем победил на выборах и, несмотря на уловки Катона, провел закон, благодаря которому мои ветераны получили землю. А затем заставил Сенат утвердить мои договоры с царями Азии. Будет справедливо дать ему то, о чем он попросит.

Они были уже у дома великого понтифика.

– А ты не боишься? – осведомился Геминий.

– Я же тебе говорил: есть способ окоротить даже вооруженного до зубов Цезаря, – ответил Помпей, но снова не уточнил, как он собирается это сделать; о встрече с Помпеей он тоже не упомянул.

Вскоре двери Общественного дома гостеприимно распахнулись.

Дом Цезаря, римский Форум

В атриуме их ожидали Лабиен и Бальб; Аврелия, которой Цезарь сообщал обо всем происходящем; Кальпурния, молодая жена Цезаря; сам Цезарь; Юлия, его очаровательная дочь, недавно помолвленная; и наконец, Квинт Сервилий Цепион, ее жених. Цезарь принял Помпея и его спутников радушно. За ужином царила теплота. Казалось, между римским консулом текущего года и всемогущим Помпеем Великим, победителем Сертория, Митридата и пиратов, завоевателем восточных царств, установилось взаимопонимание.

Все шло отлично.

Но вот – все знали, что это неизбежно, – Цезарь заговорил о перераспределении консульских провинций: ему не пристало заниматься ловлей разбойников по дорогам и лесам Италии, на которую Цицерон обрек его с Бибулом.

Помпей выслушал просьбу Цезаря с тем же спокойствием, с которым по дороге сюда внимал Афранию и Геминию.

– Ты заслуживаешь большего, – сказал он Цезарю и пояснил, каким способом готов отплатить