Кромвель начал преследовать других видных консерваторов. Его попытки дискредитировать сэра Энтони Брауна провалились – король отказался слушать наветы на своего бывшего любимца. Однако Кромвелю удалось добиться отставки сэра Фрэнсиса Брайана с должности главного джентльмена Личных покоев, к величайшему огорчению последнего. Место Брайана занял ставленник Кромвеля Энтони Денни. Сын лондонского законника и родственник покойного Уильяма Кэрью11, Денни был высокообразованным человеком и глубоким мыслителем-гуманистом, питавшим «искреннюю любовь к Богу и Его святому слову»12. Он жил в Олдгейте, рядом с Гольбейном, которому всячески покровительствовал. В 1541 году Гольбейн написал портрет своего благодетеля13. Денни отличался честолюбием и своекорыстием: начав службу при дворе под началом у Брайана, он не моргнув глазом сместил его с должности. Со временем Денни стал незаменимым для короля.

Самой крупной рыбой, которую поймал Кромвель, оказался сэр Николас Кэрью, уже попавший в немилость после одной примечательной игры в шары: король полушутя-полусерьезно сделал несколько обидных замечаний в адрес Кэрью, и тот в гневе дал резкий ответ14. Кромвель предоставил королю письма явно изменнического содержания, написанные Кэрью в Беддингтоне, и Генрих сразу же поверил, что сэр Николас участвовал в заговоре Эксетера. Кэрью арестовали 14 февраля и казнили 3 марта. Шапюи придерживался мнения, что причиной его падения стала преданность леди Марии, а не какие-либо предательские намерения15. Однако, похоже, король просто хотел заполучить владения Кэрью в Суррее, где создавал обширные охотничьи угодья. Беддингтон-парк после смерти владельца тоже перешел к Генриху16.

В марте сэра Энтони Брауна назначили вместо Кэрью главным конюшим. Сэр Уильям Поулет, тайный советник, чье влияние которого быстро возрастало, стал лордом Сент-Джоном из Бейзинга, а сэр Джон Расселл, тогда уже занимавший видное положение в Тайном совете и Личных покоях, – лордом Расселлом из Чениса.

Несмотря на осуждение папы, Генрих VIII продолжил реформирование Церкви. Весной 1539 года, после жарких дебатов между Кранмером и Кромвелем с одной стороны и Норфолком и Гардинером – с другой, парламент принял Акт о шести статьях, законодательно закрепивший доктрину Англиканской церкви. Король понял, что его подданные «больше склонны к старой религии, чем к новым воззрениям», и в акте отразился этот консерватизм, что сильно повысило популярность Генриха. Он был принят с целью положить конец дискуссии, но все же не понравился радикалам, назвавшим его «плетью с шестью хвостами». Двое епископов даже ушли в отставку.

Акт устанавливал смертную казнь для любого, кто станет отрицать таинства, и при этом предписывал иметь в каждой приходской церкви Библию на английском языке, прикрепленную цепью к кафедре. Впервые в истории обычные люди смогли самостоятельно читать и толковать Писание, не боясь наказания, и эта новообретенная свобода оказала глубочайшее влияние на все стороны повседневной жизни. Первой разрешенной к распространению версией стала Великая Библия, изданная в 1539–1540 годах и основанная на переводах Кавердейла и Тиндейла. На титульном листе работы неизвестного автора был изображен Генрих VIII, восседающий на троне и передающий Слово Божье своим подданным, среди которых выделяются Кранмер и Кромвель17. Этот впечатляющий образ короля как источника всех добродетелей, мирских и духовных, и власти стал первым примером массовой пропаганды в Англии.

Кромвель умело осуществлял реформирование Церкви на фоне бурных политических событий 1530-х годов, но к лету 1539-го эта работа была почти завершена, и он стал терять влияние. К этому времени Кромвель нажил множество врагов, возбуждая зависть и недовольство у придворных, которые желали отнять у него власть и презирали своего соперника за низкое происхождение, но при этом боялись его, зная, что он хорошо осведомлен об их словах и поступках. Норфолк и Гардинер уже пытались свергнуть Кромвеля в парламенте, английский народ ненавидел его, а король, раздосадованный тем, что тот поддерживает религиозных радикалов, стал терять доверие к нему. Единственным верным союзником королевского секретаря, помимо раболепных клиентов, которые искали выгод от его покровительства, оставался Кранмер.

Именно Кромвель настаивал на том, чтобы король взял в жены Анну Клевскую, полагая, что в условиях политической изоляции Англии, не имевшей поддержки среди великих европейских держав, выходом может стать союз с одним из немецких лютеранских государств. У герцога Вильяма Клевского были две незамужние сестры, Анна и Амелия. Анна, как слышал Кромвель, превосходила красотой Кристину Датскую, «как золотое солнце серебристую луну»18. В Дюссельдорф срочно отправили послов вместе с Гансом Гольбейном, которому поручили запечатлеть двух принцесс. Портрет Амелии утрачен или не идентифицирован, изображение Анны сейчас находится в Лувре. Гольбейн также написал с Анны миниатюру – единственную работу того периода в данном жанре, которая сохранилась вместе с оригинальным футляром из слоновой кости в форме тюдоровской розы19. По словам английского посла Николаса Уоттона, Гольбейн «изобразил их очень живо»20. Королю понравилось увиденное, и Кромвель получил приказ начать переговоры о браке.

Тем летом Генрих пребывал в бодром настроении. Семнадцатого июня в Уайтхолле, на реке, показали живую картину явно антипапского содержания. Шуточная баталия между двумя барками – «одна для епископа Рима и его кардиналов, а другая для его милости короля» – завершилась тем, что первая опрокинулась. Никто не утонул, так как все выбранные для постановки актеры умели плавать, к тому же королевская барка была неподалеку и могла подобрать их. Генрих и его придворные наблюдали за «триумфом» со свинцовой крыши над личной лестницей, сидя под полотняным пологом, украшенным розами и зелеными бантами. У берега скопилось множество небольших суденышек с дамами и джентльменами. Две барки возили музыкантов вверх и вниз по реке21.

В 1539 году Генрих VIII создал «Славу Хэмптон-корта» – закрытое королевское охотничье угодье на 36 квадратных милях, располагавшееся в Суррее. Оно тянулось от Вейбриджа до Темз-Диттона и от Баттерси и Белхэма до Эпсона, Коулсдона и Мортлейка. «Слава Хэмптон-корта» на два столетия стала главным королевским лесом. Цель заключалась в том, чтобы облегчить подвижные занятия для короля, которого все больше «тяготили болезни, возраст и полнота тела и который не мог уже с прежней легкостью уезжать далеко, но был вынужден искать возможности для забав и удовольствий поблизости»22. Центром нового угодья стало существовавшее до того имение Хэмптон-корт-Чейз. В пределах его территории оказались несколько королевских домов, и там имелось все необходимое на случай, если бы король не смог ездить верхом. В такие дни оленей прогоняли между двумя рядами сетей мимо небольшого деревянного домика под названием «стоянка», с приподнятой над землей галереей, откуда Генрих и его спутники могли стрелять по ним. Часто приходили дамы, чтобы посмотреть на это, и всем им