Они направлялись к Нилтаинским островам.

Лунное затмение наступит через несколько часов, и если она будет бороться за жизнь достаточно долго, ее можно будет использовать в нужный момент.

Кайлер поднялся с колен и тихо произнес, вырвав их из оцепенения:

– Фейт Ашфаер из Райенелла. И она Королева Фениксов.

Глава 59. Фейт

Все тело болело. В голове гудело. Неподвижные конечности затекли и ныли. Жар огня струился по венам. Сила была ощутимой, словно она прикоснулась к ядру солнца и сама стала пылающей звездой. Фейт задавалась вопросом, неужели она пришла в сознание только для того, чтобы гореть в этой безжалостной агонии.

Но в страданиях была капля блаженства. Время от времени волна прохлады отвечала на ее отчаянную мольбу. Хотя этого было недостаточно, чтобы погасить бушующий ад.

Помимо мыслей о страданиях, в сознании начали всплывать воспоминания, слабые проблески ее личности. Меня зовут Фейт Ашфаер. Я… родом из… Хай-Фэрроу – нет, Райенелла. И я… – Разум был затуманен обрывками воспоминаний. И вместо этого она сосредоточилась на физических ощущениях.

Фейт услышала фырканье, прежде чем на нее налетел порыв ветра. За этим последовал толчок в бок, который сдвинул ее с места, почти перевернув. Она собралась с силами, чтобы приоткрыть глаза. Свет был слишком ярким, и Фейт поморщилась, пытаясь сфокусировать зрение. Голова склонилась набок, что-то большое загородило ей обзор. Стена. Но усиленно заморгав, ей удалось разглядеть, что та движется. Стена попятилась. И Фейт застыла, когда воспоминания обрушились на нее.

Она поняла, что перед ней.

Ее страхи подтвердились, когда большой клюв вытянулся вместе с шеей, и Фейт пришлось поднять глаза, чтобы увидеть великолепную Огненную птицу.

Та стояла совершенно неподвижно. И Фейт не придумала ничего лучше, чем притвориться мертвой в надежде, что птица потеряет интерес. Но Феникс наклонил голову – длиной с ее тело – и Фейт увидела, как ее хрупкая фигурка отражается в зрачках его красных глаз, когда он уставился на нее. Изучал ее.

Было странно приписывать человеческие эмоции зверю, но он продолжал молча смотреть и подергивать головой, так что она приняла это за любопытство. Ей стоило испугаться или хотя бы насторожиться, но Фейт неуверенно приподнялась на локтях, крепко сжав зубы, чтобы подавить крик боли. Не отрывая глаз от птицы, она с удивлением обнаружила, что к ней вернулись воспоминания вместе с новой жизненной силой. Словно внутри разгорелось крошечное пламя. Оно пульсировало энергией, которая не давала ей потерять сознание.

Фейт была слишком далеко от руины, отрезана от ее силы, и чувствовала слабость в теле, которое совсем скоро откажет. Вспомнив нападение Скайлиса, она машинально потянулась к плечу. Прикосновение оказалось болезненным, но раны и ссадины от жестоких побоев темной фейри, которые она ожидала нащупать…

Фейт снова встретилась взглядом с Фениксом. Он исцелил ее. По крайней мере, плоть. Внутреннее истощение, очевидно, находилось за пределами его способностей. Нужно готовиться к тяжелым последствиям, если бросаешь вызов магии.

Фейт со стоном перевернулась на живот и задержалась на четвереньках, чтобы перевести дыхание, хотя оно едва обдувало бушующее внутри пламя, которое то разгоралось, то затухало. Ее окатило очередной волной холода, так что она всхлипнула от огромного облегчения, каким бы коротким оно ни было, и нашла в себе силы сесть прямо и повернуться к Огненной птице, тут же осознав, откуда исходила эта прохлада. Каким-то невероятным образом птица излучала целительную силу. Крошечный огонек в ее груди замерцал, и все встало на свои места, когда они посмотрели друг другу в глаза. Одно слово – имя – эхом пронеслось через эту невозможную связь, и Фейт ахнула.

– Атериас, – прошептала Фейт, не веря своим ушам.

Головокружение усилилось, когда Феникс отреагировал на имя. Его пламя засияло, а голова слегка наклонилась. Настороженно, но утвердительно. Фейт готова была поверить, что все еще спит. Или, возможно, действительно разбилась насмерть, и все это извращенное приветствие преисподней.

Происходящее казалось немыслимым. И все же Фейт не могла отрицать этого, когда перед ней стояла великолепная сверкающая птица. Не могла объяснить, как поняла это. Птица не говорила – ни вслух, ни мысленно, но каким-то образом Фейт знала.

Она воспользовалась недолгим облегчением, чтобы определить, где находится. Занимался рассвет, и от вида захватывало дух. Розовые и оранжевые тона проникали сквозь темную ночь, усыпляя звезды и пробуждая солнце. Ей хотелось сидеть тут и наслаждаться красотой природы. Будь сегодня ее последний день, это было бы самое прекрасное место, чтобы встретить смерть.

Но она не могла умереть. Оставалось одно последнее задание. В теле еще теплилась жизнь, а в сердце – желание исполнить свой долг. Оглянувшись, Фейт заметила вход в пещеру – пугающую, но манящую своей тьмой, если долго вглядываться в бездонную пустоту. Оттуда словно исходило зловещее безмолвное притяжение. Дрожь сотрясла ноющее тело, и Фейт поморщилась.

Ответ на вопрос появился в голове, но не был произнесен ни на одном известном ей языке. Фейт перевела усталый взгляд обратно на Атериас. Она перенесла Фейт именно туда, куда нужно, а значит, перед ней…

Фейт встала на колени перед пещерой, ведущей к храму Дакодес.

И когда вытянула ослабшую ногу, Атериас вздрогнула. Они не боялись друг друга, но по-прежнему остерегались. Было странно вести себя осторожно со столь огромным существом, словно рядом с ней лошадь, которую она старалась не спугнуть. Атериас могла бы убить ее десятками способов, прежде чем та успеет сделать вдох.

Ее ноги дрожали, почти подгибаясь, когда она медленно встала. Фейт пристально смотрела птице в глаза несколько долгих напряженных секунд, не совсем уверенная, что та не собирается ее убивать. В порыве чистого безрассудства она совершила прыжок – отчаянный поступок дурочки, вспомнившей истории Агалора, которые считались мифами. При мысли об этом она раскрыла рот от восхищения, до сих пор не веря, что Великий Легендарный Феникс стоит перед ней. Спас ее. Атериас – Феникс, связанный с Матеасом Ашфаером, первым королем Райенелла.

– Что с тобой произошло? – прошептала Фейт, скорее чтобы унять трепет в душе.

При ближайшем рассмотрении становилось ясно, что птица слишком худая, чтобы быть здоровой. Перья были более тусклыми, чем представляла Фейт, и далеко не такими яркими, как на картине. Если легенда была правдивой, Атериас, вероятно, тысячелетиями страдала в одиночестве почти без еды. Сердце болезненно сжалось от этой мрачной мысли, и Фейт гадала, как такое великолепное создание, которое могло улететь куда угодно, постигла столь ужасная, тяжелая судьба.

Двигаясь осторожно, Фейт подняла руку и