отношений Пина забеременела, – рассказчица вздёрнула подбородок. – На момент этой несуразной встречи, моего несуществующего беременного живота всё ещё не было видно, и я считала это нормальным, но увидев заметный живот Пины я поняла, что мне пора презентовать своё физическое состояние отчётливее, ведь она была уже на четвёртом месяце беременности, в то время как я должна была быть на третьем, – Лурдес позволила себе перейти на откровенно недовольный тон. – Она носила под сердцем ребёнка Крайтона – не я! Она могла отобрать у меня всё или… Или я вновь должна была отобрать всё у неё. Как бы выразилась моя в итоге наложившая на себя руки мать: так было суждено, – миссис Крайтон прищурилась, глядя в сторону гуляющего неподалёку Ричарда, а я вдруг вздрогнула от вибрации в моей сумочке – мой телефон окончательно разрядился. Теперь я буквально ощущала, как уже давно наброшенная на мою шею удавка начинает затягиваться в смертельный узел. – Пина не успела рассказать Эрнесту о своей беременности, – тем временем продолжала безжалостно вываливать на мою голову тонны собственной правды эта страшная женщина. – Эрнест, как и в предыдущий раз в случае со своей неповторимой любовью, вновь испарился без предупреждения, не сказав своей возлюбленной ни слова, и, как выразилась Пина, она сразу поняла, что он снова обманул её доверчивое сердце и что он, наигравшись с ней, вновь вернулся ко мне, а значит, он всё-таки любит меня и вовсе не несчастен со мной, как он рассказывал ей. Договорив эту дурацкую в своей сентиментальности фразу, эта беременная идиотка вновь ударилась в слёзы и совершенно внезапно перебросилась на совсем иную тему. Она начала говорить о своей несчастной матери, в тот момент спящей в соседней комнате. Оказывается, Сара не поднималась с постели уже две недели. Доктора говорили, что ей необходима срочная операция, но эта процедура была слишком дорога, чтобы Пина могла позволить себе оплатить её. Рыдая, Пина начала умолять меня о деньгах в долг на операцию её матери, моей кровной тётки, параллельно не забывая умолять меня о прощении. План созрел мгновенно. Решение всех проблем было на поверхности и не воспользоваться уже готовой работой предрешенности было бы глупо. Я усадила Пину на стул, начала успокаивать её, называть её своей сестрой, говорить слова о том, что кроме неё и тёти Сары, о которых, по факту, я уже давно как напрочь забыла, у меня больше нет кровных родственников. Дождавшись её успокоения, я предложила ей сделку. Я скормила ей ту же сказку, которой уже третий месяц пичкала Эрнеста. Сказала, что благодаря своему любимому мужу нахожусь уже на третьем месяце беременности. Я сказала, что заплачу́ ту баснословную сумму, которая необходима для срочного оперирования тёти Сары, и её мать не умрёт, как умерла моя, она обязательно будет жить, но я не хочу, чтобы ребёнок моего мужа, кровный родственник моих детей, рос без отца и в бедности, в которой росли мы с Пиной, поэтому Пина, взамен за спасение жизни своей матери, отдаст мне своего ребёнка на воспитание. Я говорила ей, что подстроить это будет очень просто: я якобы рожу двойняшек. На самом же деле второго ребёнка не планировалось, но Пине об этом знать точно не было нужно. Я пообещала ей, что её ребёнок будет расти в полноценной семье, в любви и богатстве, что он получит лучшее из всех возможных образование, но она вдруг вспылила. До сих пор я никогда не видела Пину кричащей, но здесь она закричала даже не боясь разбудить свою больную мать, спящую в соседней комнате. Она выпалила, что ни за что не отречётся от своего ребёнка, что не продаст его, что я бессердечная, жуткая, ужасная… – Лурдес вздрогнула, явно хорошо припомнив подробности эмоций безжалостно обманутой ею кузины. Я же, кажется, превратилась в застывшую каменную глыбу, словно моя жизнь сейчас зависела лишь от одной моей неподвижности. – Чтобы оборвать её детскую истерику, я спросила её, действительно ли она ни за что не отдаст своего ребёнка в более хороший для него мир богатства и изобилия, даже взамен на жизнь своей матери? Она мгновенно дрогнула, а я, поняв, что вбила клин в её уверенность, продолжала его забивать всё глубже, в самую сердцевину. Я сказала ей, что если она откажется от моего предложения, её мать умрёт в страшных муках ещё до рождения своего внука или, быть может, внучки, а Эрнес слишком сильно любит меня, нашу дочь и ожидаемого от меня ещё одного ребёнка, так что моя недальновидная сестра рискует в скором времени остаться совсем одна, без матери, в провинции, и на что она будет выживать, какую жизнь она подарит своему чаду? Чётко увидев нарисованную мной яркую картину неприглядного будущего её семьи, она вдруг спросила совершенно раздавленным голосом, как я собираюсь обставить рождение двойняшек, если я отстаю от её беременности на один месяц. Этим вопросом она дала понять, что она проиграла мне. Снова. Идиотка. Я сказала ей оставить решение этой проблемы мне и она оставила. Пина согласилась отдать своего ребёнка на воспитание мне и его отцу, взамен на спасение жизни своей матери.

От услышанного у меня чуть не случился то ли приступ паники, то ли сердечный приступ. Что сделала эта женщина?.. Она отобрала ребёнка у его матери?!..

– После того, как сделка была устно заключена, Ричард стал навещать Пину несколько раз в месяц, привозя ей продукты, которые она неизменно и грубо отвергала, но навещал он её не с целью заботы о ней, а чтобы быть для неё ярким напоминанием о нашем уговоре и чтобы быть уверенным в том, что она не передумает. Но она не могла передумать, ведь на кону была жизнь её матери, и всё же я не могла отказать себе в удовольствии слегка помучить её, понапрягать её присутствием Ричарда, – рассказчица облизнула свои губы, словно безумная, наслаждающаяся своим безумием. – Я организовала операцию для Сары, которая состоялась уже спустя месяц после заключения сделки между мной и Пиной, и операция прошла успешно, но по итогу оказалась пустой тратой денег и времени. Сара хотя и начала чувствовать себя заметно лучше, и даже начала ходить, однажды утром просто взяла и не проснулась – умерла в собственной постели, спустя почти три месяца после выписки из больницы. Конечно же мы с Ричардом сразу начали переживать по поводу того, что из-за подобного поворота событий Пина забудет о своём денежном долге и пойдёт на попятную, и всё правда пошло комом.