меня подписать брачный договор, который в итоге стал для меня железной удавкой. В случае развода мне не доставалось вообще ничего, кроме рождённых в браке детей и права на скромные алименты. Я не могла потерять Эрнеста, если не хотела вновь оказаться на обочине. Видя, как сильно он привязан к названной дочери, я, как только получила от него новость о том, что он вновь собирается отправиться в США, начала попытки забеременеть повторно, но у меня никак не получалось зачать. Вскоре я начала думать, что проблема заключается в Крайтоне, и потому с завидной регулярностью пыталась забеременеть ещё раз от Ричарда, но даже моя активная половая жизнь, протекающая параллельно с двумя мужчинами, мне не помогала. В итоге на четвёртый месяц пребывания в Штатах я обследовалась и узнала, что у меня серьёзные проблемы с яичниками и что ещё раз забеременеть я едва ли смогу, по крайней мере для подобного прыжка мне пришлось бы пройти серьёзный курс лечения, обещающий затянуться на несколько лет, а у меня не было в запасе столько времени. Поэтому я решила инсценировать беременность.

Она произнесла эти слова настолько отчётливо самодовольно, что я едва удержалась, чтобы от ужаса не приложить ладонь к своим губам: зачем она рассказывает мне свои грязные тайны?! Зачем?! Но она не останавливалась:

– Стоило мне только сказать Эрнесту, что я снова беременна от него, и радостным тоном дать ему надежду на то, что на сей раз у него точно родится мальчик, то есть наследник его бизнеса, и моего слабовольного мужа мгновенно отрезало от походов налево. Чтобы быть подальше от искушения в лице Пины и одновременно подальше от нелюбимой беременной жены, Эрнест, уже спустя неделю после озвученной мной радостной новости о скором появлении на свет его наследника, улетел в Канаду. Он сослался на срочные дела в головном офисе, а меня он оставил в США якобы приглядывать за развитием событий дочерней компании на этой стороне. Любая жена была бы не в восторге от столь низкого поведения своего мужа: по факту, он бросил меня в другой стране с нашей двухлетней дочерью на руках и предположительно растущим пузом, и ещё требовал от меня ведения его бизнеса на чужой территории. Однако для меня лучшего расклада придумать было просто невозможно. Во-первых, в тот год я наконец подобралась к управлению бизнесом Крайтона впритык, после чего уже не выпускала бразды власти из своих рук, а во-вторых, я снова была безумно богатой и заодно почти свободной. Крайтон навещал меня один раз в месяц, был со мной одну неделю и не требовал от меня физической близости, ссылаясь на нежелание доставлять дискомфорт моей беременности, хотя во время моей первой беременности у него такого заскока не было. После таких наездов он поспешно сматывал удочки в сторону Канады и практически не давал о себе знать до следующего приезда. В остальное же время я наслаждалась своим богатством, плоским животом и пребыванием в компании своей дочери, и её истинного отца. В то прекрасное время мы с Ричардом шиковали за счёт Крайтона как никогда. Мы ели за его счёт, одевались за его счёт и занимались сексом прямо в его постели, а он даже не предполагал, что подобное возможно. Наверное считал, что Ричард немного староват для меня, но как же он ошибался, как же был глуп в своём горе по несостоявшейся любви с Пиной!.. Естественно я не забывалась и каждый день носила накладной живот, ежемесячно корректируя его размеры. На пятом месяце мы с Ричардом решили пойти ва-банк и сообщили приехавшему на очередную неделю мучений Крайтону радостную новость о том, что у него якобы ожидается рождение сына. Крайтон был явно счастлив тому, что у него будет сын, и явно несчастен оттого, что его ему рожу я. Мы же с Ричардом всё заранее спланировали: мы решили инсценировать выкидыш на последнем месяце беременности, чтобы растянуть нашу беззаботную жизнь на подольше. Но этот план мы в итоге слегка подкорректировали, – Лурдес снова выдала пугающую своей холодностью улыбку, и я поняла, что дальше будет только страшнее, но я продолжала молчать, боясь приблизить конец этого страшного рассказа, а вместе с ним и персональную развязку для себя. – Однажды вечером, когда я находилась якобы на третьем месяце беременности, Ричард сказал мне интересную фразу про кукушек. Он сравнил нас с этими птицами: мы, словно кукушки, подложили свои яйца в гнездо Эрнеста и Пины, и теперь могли не переживать о благополучии своего потомства и себя самих. Услышав столь меткое сравнение, я вдруг почувствовала страшную силу желания увидеть лицо этой дурочки Пины. Я хотела уличить её в том, что она опустилась до роли любовницы, унизить её словами о том, что Эрнест ушёл ко мне потому, что он счастлив со мной, потому, что он обожает нашу дочь, и ещё я желала поведать ей о том, что сейчас он с завидным энтузиазмом готовится к рождению своего сына, к своему становлению отцом во второй раз… Я так сильно предвкушала лицезрение этой картины, что у меня даже коленки тряслись, когда я выходила из своего роскошного мерседеса на разбитую подъездную дорожку к тому сараю, в котором Пина продолжала жить вместе со своей старухой-матерью! Я жаждала крови, жаждала отмщения за супружескую неверность своего мужа, жаждала великолепной сцены унижения своей соперницы, но всё пошло не по плану. Дверь мне открыла Пина, и прежде, чем я встретилась с ней взглядом, я увидела её округлившийся живот. Она была по-настоящему беременна. Впустив меня в дом, она не дала сказать мне и слова, потому как сразу расплакалась. Она вдруг начала просить у меня прощение, говорила, что не хотела отнимать у меня счастье, что знала, что я вышла замуж за Эрнеста, но не знала, что в нашем браке уже родился ребёнок, и в своём незнании она обвиняла меня – ведь именно я оборвала все связи со своей сестрой, всегда относящейся ко мне только с добротой, ведь я тогда не сообщила ей о моём выходе замуж за Эрнеста. Она утверждала, что если бы она знала о том, что у нас с Эрнестом есть ребёнок, она бы не поддалась его словам о том, что он всё ещё якобы любит её, она бы оттолкнула его несмотря на все его страстные речи о том, как сильно он тоскует без неё и как сильно он несчастлив со мной в браке… В последний месяц их