Шрифт:
Закладка:
— О! — воскликнул Юджин. — Комплимент от самой Джорджорджины? Думал, не дождусь.
— Я серьезно! Я бы так не смогла. И меня эта ситуация буквально вымораживает. Почему в Академии до сих пор нет разделения на знать и наемников? То есть ну это же можно сделать! Построить хорошие дома, районы — пример тому курортные зоны. Почему в Элевентине лучшее магическое образование для простолюдинов, а мы не можем себе его позволить, потому что тупо страшно за жизнь?
— Царю выгодно, чтобы мы оставались тупыми и слабыми, — ответил Юджин. — Ведь иначе мы будем угрожать власти. Вот нас и выкашивают, только по-умному. Взять хоть сегодняшнюю моду. Какая здравомыслящая девушка оденется, как проститутка, в чулочки, короткую юбку и шляпку? А на вечерах таких четверть зала! Или засилье ЦЕНЗУРА.
— ЦЕНЗУРА, — сказал Денис. — ЦЕНЗУРА.
— А вот я не соглашусь с вами, мальчики, — сказала Джорджорджина. — Как по мне, ЦЕНЗУРА любовники — ЦЕНЗУРА.
— А, то есть в ЦЕНЗУРА дети все-таки рождаются? — рассмеялся Юджин. — Интересно как?
— Не издевайся. Ты понял, что я хотела сказать.
Элеон сидела рядом с Юджином и порой поддакивала ему, но уловить смысл беседы сегодня у нее не получалось. Сколько, интересно, было Неониле? Двенадцать или тринадцать, как самой Элеон. Такая юная. Как и сама Элеон. Чем они отличались? Что сделала такого Нео, чтобы заслужить смерть? Как Элеон заслужила оказаться здесь? Девочка пыталась убедить себя, что погибшая сама во всем виновата: она сама повесилась, сама полезла на Юджина, сама сбежала из Академии и из-за этого стала рабыней. Надо просто забыть об Нео, жить дальше и радоваться… Только вот не выходит.
Из всей компании только Денис, пожалуй, заметил тоску Элеон. Он был проницательным. Сначала паренек хотел незаметно подойти к девочке, сказать ей, чтобы она как-то получше скрывала эмоции — нехорошо, в конце концов, своим унылым видом всем настроение портить. Но передумал и решил не париться. А затем во время всеобщего веселья Денис и Элеон пересеклись взглядами. Его глубокие, как море, темно-синие глаза замерли на ее изумрудных. На миг ребята будто поняли друг друга. Тут же Денис вскочил и пошел танцевать с ребятами.
Ночью они снова отправились в ямы. Джорджорджина навеселе опять по скляночке передавала зелья Гастону. Он выпивал их залпом, а потом побежал на арену. В этом раунде бойцы использовали магию, поэтому творился какой-то ад. Огонь, земля, воздух, вода. Случился казус — боец, перепив зелья для агрессии, вместо соперника избил свою девушку. Джорджорджина и Гастон визжали от восторга. Юджин слегка улыбнулся. Денис наблюдал за реакцией окружающих. Элеон свой ужас скрыла в смехе.
Утром Юджин не пошел на уроки из-за недомогания, и невеста его наконец смогла отдохнуть. Она по привычке надела маску презрения и огородилась от мира. Элеон ничего не чувствовала, не видела вокруг себя. Стараться на уроках тоже не хотелось, поэтому она не слушала объяснения Гаспара, но повторяла за ним машинально. Внезапно — разряд молнии вышел из-под ее рук и ударил в дерево. Все удивленно посмотрели на девочку. Да что говорить! Она сама не на шутку испугалась. Лукас, который пришел поболтать с учителем, достал из кармана деньги и передал их Гаспару. «Твоя победа», — сказал юноша. Элеон первая среди двенадцати ребят создала молнию.
Повторить свой успех ей не удалось. Дома девочка рассказала обо всем Юджину. Он забеспокоился. Молния — довольно-таки опасная штука, наверное, придется забросить эту стихию и перейти на что-то полегче. Элеон согласилась.
Вечером снова проходили бои. Гастона настолько штормило от эмоций, что он не глядя выпил все склянки на столе. Джорджорджина, прежде прыгающая как стрекоза, внезапно остановилась и посмотрела на любимого перепуганными стеклянно-голубыми глазами. Ее золотистые локоны упали на плечи.
— Я ведь не успела правильно расставить зелья!
Гастон не понимал, о чем говорит Джорджорджина. Это было заметно по взгляду.
Внезапно мальчик вскричал и схватился за грудь. Рука его начала меняться: сквозь нее прорывались черные кости, а кожа рвалась и желтела. Джорджорджина в ужасе завизжала и выскочила из комнаты, сбив по пути брата. Денис попятился и вышел за сестрой. А Гастон упал на пол, обхватил руками тело, горящее от боли, и истошно орал. Кости, плоть его раздирались, голова увеличивалась, на спине рос горб, а рука уже стала толще талии. Элеон осторожно подошла к Гастону и хотела дотронуться, но Юджин схватил ее за руку и вывел из комнаты.
Джорджорджина рыдала. Денис утешал ее. Юджин ругал Элеон за неосторожность. А за дверью, корчась в муках, вопил Гастон.
Когда мальчик приутих, его отнесли к доктору. Врач долго возился с пациентом: опаивал его дурманами, чтобы облегчить боль, привязывал его вырывающиеся члены, обматывал бинтами кровящие раны. Прогноз оказался неутешительным: юношу нельзя вернуть в прежнее состояние, к тому же, скорее всего, органы откажут, и он скоро умрет в мучениях.
Тогда Джорджорджина, эта хрупкая девочка в светло-розовом платьице, утерла заплаканные глаза. Во взгляде ее появилась страшная решимость.
— Я должна его убить. Сама. Не время бояться. Гастон бы хотел этого.
Денис передал ей нож. Джорджорджина спрятала оружие за спину и вошла в комнату. Брат, опустив глаза, — за ней. Юджин и Элеон взялись за руки и зашли вместе.
Гастон лежал в больничной палате, прикованный к постели. Его тело на два метра возвышалось над кроватью и походило на огромную рыжую гиену в фиолетовом рванье. Челюсть была замотана так, что губа прижалась к подбородку. Он жалобно скулил. Несчастное создание имело две лапы — одну недоразвитую, а другую больше, чем надо. В прежде чистых и дерзких карих глазах его теперь читался страх — один глаз почернел, а другой стал голубым и с затеком от крови.
Гастона окружили его друзья. В его огромных радужках отражался то один, то другой. У всех ребят парень взглядом искал поддержки, но видел лишь эту страшную решимость. Джорджорджина вытащила нож и, пока мальчики удерживали монстра, вонзила лезвие по левую сторону от груди Гастона. Он взревел, но не умер. Джорджорджина ударила
