— Подожди, — окликнул его Джереми.

Роберт не ответил. Он закрыл глаза, погрузившись в себя, отчего снова выглядел полупрозрачным. Развел руки в стороны ладонями вверх. В них появилось синее свечение, которое разгоралось ярче, сильнее и будто не удержавшись, хлынуло вниз, наполняя центральный колодец пламенем. Роберт опустил руки и открыл глаза. Цилиндры пришли в движение. Вращаясь, один за другим они стали перемещаться в центр и исчезать в синем огне. Будто внутри, в глубине колодца образовалась затягивающая воронка. Когда последний цилиндр исчез, пламя погасло. Центральный колодец медленно закрылся. Не существовало больше цилиндрического механизма. То, что сейчас там находилось, напоминало круглый и гладкий, без единого шва, стол из тусклого дымчатого металла. По нему пробежала волна, и на поверхности возник причудливый символ, напоминающий летящую птицу. Какое-то время символ тускло мерцал синим, затем свечение исчезло, и знак выглядел так, будто его выдавили на металле.

Джереми подскочил к камню, коснулся рукой птицы и взволнованно прошептал:

— Печать короля.

Фрэнк почувствовал восторженную реакцию общины. Летящая птица — главный эртанский символ.

— Я запечатал станцию. Никто кроме меня не сможет привести механизм и оружие в управление, — тихо проговорил Роберт.

— Если понадобится, ты ее откроешь? — спросил Фрэнк.

Роберт кивнул, медленно осел на стол и исчез. В тот же момент Надир пошатнулся и повалился на пол, прислонившись к столу спиной. Его голова откинулась назад, глаза широко распахнулись. Вместо черных они стали невероятно синими, источая свет. На полу вспыхивали голубые молнии. Потоки света окутали Надира. Джереми дернулся, словно его ударило электрическим разрядом, и отскочил на несколько метров. За несколько минут свечение достигло максимума. Исключительно яркая вспышка синего света практически ослепила. Фрэнк зажмурился, прикрывая единственный глаз рукой. Затем все стихло. Надир сидел совершенно неподвижно. Руки безжизненно свесились вдоль тела, голова запрокинута, глаза закрыты.

Испуганно вскрикнула Марика.

61. Эрта

В помещении заметно потеплело. Фрэнк посмотрел по сторонам. Купол закрылся, потолок опустился на прежнюю высоту. Стены светились, и по ним то тут, то там проходили синие всполохи.

— Удалось подключить сеть, — Сигур удовлетворенно кивнул. — Энергии более чем достаточно. Хватит и нам, и соседям.

Надир не шевелился. Фрэнк, удивляясь всеобщему бездействию, подался к нему, намереваясь помочь. Тяжелая рука Джереми легла на плечо.

— Не вмешивайся, можешь навредить. Все идет, как планировали. Они справляются, я чувствую, — проговорил он.

Марика не выдержала, оттолкнула стоявшего на пути Джереми и бросилась к Надиру. Обхватила за плечи и прижала к себе. Рука Надира дернулась, потянулась к девушке, но тут же упала, повисла безвольной плетью. Неподвижные фигуры окутало сизой дымкой.

Вода клокотала, затягивала в воронку. И он тонул, погружаясь все глубже и глубже.

Лежать и не дышать, смотреть, как поднимаются прозрачные пузырьки. Не сопротивляться. Позволить селагинам опутать по рукам и ногам, увлечь на самое дно. Наверху, на каменном своде скоро зажгутся мириады огней. Переход. Сейчас можно уйти. Есть шанс, закончить вот так, здесь и теперь, перерубив тонкие нити. Двое в одном. Оба разума надежно заключены в контейнер, не вырваться. И темная вода не оттолкнет, примет.

Где-то далеко в чужом мире, на полузабытой станции, дернулось еле живое тело. Сердце пропустило удар. Он решает, будет ли следующий.

Почему-то подумалось о трансформации сознание после перехода. Останется ли оно единым или разделится? Забавная мысль, тут же отброшенная, как не имеющая отношения к ситуации. Там все изменится, утверждал Роберт. Неважно кто ты, озеро поглотит, растворит, расщепит, чтобы выплеснуть нечто новое.

Роберт затаился где-то внутри. Обездвиженный, подвластный его воле. Не сможет помешать, даже возразить не сумеет. Он решает за двоих. Впервые, за себя и за брата. Тут же закралось сомнение, а брата ли? И кто же тогда он сам? Отдельная личность или порождение умирающего мозга в отчаянной попытке выжить? В груди забурлила ярость. Припомнились взаимные обиды и недоразумения. «Старшенький», выбрасывающий ладонь вперед, собираясь нанести удар. Что ж, пришло время расплаты?

Эмоции удивили и насторожили. Давно его так не накрывало. Нет причин обижаться на «старшенького». Роберт — брат, кто же еще?

Настроение диаметрально поменялось. Только что, стиснув зубы, он трясся в глухой злобе, а сейчас рассмеялся, легко и задорно, выпустив остатки воздуха. И ничего не почувствовал. Вода не затекала внутрь. Конечно, он ведь почти ушел, и захлебнуться невозможно.

Внезапно обострилось зрение. Он мог рассмотреть каждую деталь, каждый камешек. Неровную бугристую поверхность, и тонкие струйки воды, и молочно-белые сталактиты, и лары. Они появились незаметно. Серебряная паутинка дрогнула, зажигаясь огоньками. Новый узор, похожий на надпись. Символы вместо букв. Послание. Он подался вперед, намереваясь прочитать, и не понимал смысла. Ощутил, как отпускают селагины. Усмехнулся, и снова отдался эмоциям, чувствуя удовлетворение. Даже в предсмертном бреду существует контроль, водоросли и те подчиняются.

Пришло сожаление на гране раскаяния. Не может он так уйти, предназначение не выполнено. И тут же одернул себя, возразил. У него нет долгов, и решение принимается здесь и сейчас, в данную минуту.

Озеро исчезло. Он стоял, раскачиваясь над разверзнутой бездной. Руки уже не руки, они стали светом, золотистым, переливающимся. Но еще держали форму. Он с удивлением рассматривал светящуюся ладонь, стряхивая искринки с кончиков пальцев. Переход открылся. Открылся для него. Еще шаг и все закончится.

Сжал кулаки, взметнув золотой вихрь. Внутри все заклокотало, раздирая на части. Беспричинные гнев и ненависть прожигали насквозь. И к этому безумному коктейлю примешивались наивно-детское недоумение и непонимание. В момент перехода уходят все ощущения. Разум примиряется с самим собой, наступает покой. Надлежит отпустить, оставить все позади. А он — сгусток бушующих противоречий. О каком примирении может идти речь? Но переход открыт, путь свободен. Ничто не удерживает, ничто не останавливает.

Связь с телом исчезала, становилась все тоньше, слабее. Надир видел себя со стороны. Видел Марику, так и застывшую в движении, а в глазах отчаяние.