Он замерил расстояние от подготавливаемых позиций артиллерии до каждого бастиона, измерил их высоту, в бинокль внимательно рассмотрел каменные бастионы на предмет халтуры строителей, но внешних признаков видно не было, значит, нужно искать внутренние. Таргус приказал опциону Домо принести кульман из обоза.

Набросав чертёж бастионного вала, он начал расчёты, с помощью геометрии выискивая уязвимые места.

Два часа спустя к нему подошёл Анкилу.

— Ты собираешься разбивать мою стену? — спросил он у Таргуса, глядя на чертёж крепости.

— Я кое-что посчитал и могу обвалить восточную секцию в течение двух суток, — ответил тот.

— Не нужно, — Анкилу сунул руку в котомку на поясе и вытащил какой-то набор очень мелких костей, которые могли бы принадлежать крысе или иному грызуну. — Гату разберётся…

— Что это за штука? — спросил Таргус.

— Это биологическое оружие, — самодовольно улыбнулся Анкилу. — Скоро ты увидишь, как оно работает.

Он швырнул кости в направлении города-крепости. Кости на лету собрались в скелет некоего грызуна, который приземлился на задние лапы и стремительно помчался вперёд.

— И что он сделает? — не понял Таргус.

— Отложи пока что артобстрел моего города-крепости, — попросил его Анкилу. — Ближе к завтрашнему обеду станет ясно, стоит ли вообще стрелять.

//Поле деятельности диверсионного грызуна//

Тем временем доэльский долгоног по имени Гату, коего Анкилу купил на рынке экзотических бестий, лишённый плоти и шерсти, упорно бежал к укреплениям теперь уже его личных врагов.

Безобидное создание, которое сначала служило забавным домашним зверьком Анкилу, сейчас являлось лютым и очень озлобленным биологическим оружием, способным изменить расклад сил любой осады.

Посмотрев на находящееся в зените солнце, долгоног пропищал что-то недовольно-злобное и резкими движениями костяных лапок забурился в землю, затаившись.

Солнце зашло за горизонт и мир скрылся во тьме. Время действовать.

Вырывшись из укрытия, Гату направился к бастионам, защитников которых ему было приказано уничтожить.

Цепкие когти помогли забраться наверх и перемахнуть через толстые противоартиллерийские треугольные зубцы. Часовых он трогать не стал, они не спят и бдительны.

Проникнув в сторожку, Гату обнаружил спящих солдат и начал свою грубую работу: раскрыв пасть, он выдернул лапками один из зубов и метким броском вбил его в изголовье ближайшей кровати, после чего поспешил скрыться.

Из обломка вырванного жевательного зуба тем временем начал сочиться голубоватый газ, быстро проникший в дыхательные пути спящих солдат.

Гату спрыгнул со стены бастиона и побежал к следующему. Эпизод с вырыванием зуба и вбиванием его в кровать над очередным спящим солдатом повторился.

И так двенадцать раз, пока он не обошёл все бастионы. Зубы кончались, осталось всего восемь, считая самые тяжёлые, резцы, оснащённые длинными корнями. Вырывать их тяжело и долго, зато они имеют огромный запас голубоватого газа.

Гату не знал, как именно он работает, он даже не мог додуматься начать думать об этом, потому просто делал свою работу.

Спрыгнув с последнего бастиона, он проник в город и направился к самому большому и высокому зданию, которое, согласно образу памяти, данному хозяином, должно являться дворцом губернатора.

Стражи было много, она не спала, но маленький костяной грызун не был замечен, потому что активно и грамотно пользовался тенями.

По водосточной трубе он поднялся на третий этаж и, заглядывая в окна, восемь метров спустя обнаружил комнату с десятками спящих людей. Оконное стекло было достаточно тонким, чтобы можно было разрезать его когтем.

Коготь был непростой: хозяин снабдил его спецсредством для разрезания стекла, провозившись с монтажом на его лапе алмазного резца десяток минут.

Вырезав небольшой кружок в окне, Гату аккуратно извлёк его и проник внутрь.

С резцом пришлось повозиться. Он никак не желал покидать челюсти, поэтому пришлось надрезать челюстные кости когтями.

Торжественным жестом вытащив зуб, Гату тихо спустился с подоконника и затолкал его в щель между половицами. Быстро убравшись обратно наружу, он пропустил момент, когда тускло светящийся в темноте голубой дымок начал распространяться по казарме губернаторской гвардии.

На втором этаже он обнаружил открытое окно, из которого выглядывал дымящий трубкой мужчина с бородой-эспаньолкой, раздетый по пояс. Он задумчиво курил, глядя на закрывшие небо облака.

Гату дождался, пока тип накурится и проник в так и не закрытое окно. Маленький жевательный зуб был воткнут в спинку кресла рядом с кроватью.

Самым важным местом были покои губернатора, но найти их было той ещё задачей.

Разместив в местах скопления людей свои зубы, Гату приберёг последний верхний резец для губернатора. Читать он не умел, потому не мог прочитать надписи на дверях кабинетов.

В итоге, так и не найдя свою главную жертву, грызун забрался в вентиляцию и воткнул зуб в бронзовую лопасть винта, побуждаемого к работе с помощью магического рунного привода.

Если бы Гату интересовался механикой, он бы знал, что такие вещи являются реликтовыми, учёные всего мира борются над их секретом, а богатеи используют выкорчеванные в древних руинах артефакты для улучшения качества собственной жизни. Но Гату не интересовался механикой.

Раньше его интересы ограничивались полем одного злобного фермера, выращивавшего просо в полупустыне, где обитал тогда безымянный Гату. Просо было вкусным и питательным, он умудрился оплодотворить восемь самок, так как являлся самым хитрым и быстрым самцом, который успевал сбежать до появления фермера. Небыстрые и нехитрые разбавляли рацион фермера белком, а Гату всегда умудрялся уходить.

А потом началась война. На ферму пришли другие люди, убили фермера, изнасиловали и убили его жену, а также поработили его детей. Просо больше не росло, а Гату без него уже не мог…

В других местах поля охраняли не в пример лучше, с проклятыми собаками. Это были новые фермеры, с другим цветом кожи.

В конце концов он попался собаке в пасть. Он подумал, что вот и всё, но подлая псина доставила его к своему хозяину, который подивился необычной зверушке, посадил её в клетку и отвёз в город.

Город запомнился Гату агрессивными запахами жестоких зверей, терпкой вонью специй, псиной, а также рыбой. Он до того дня не знал, как воняет рыба, но впредь чуял этот запах не один раз.

Его заперли в каком-то тёмном месте, приносили вкуснейшую пшеницу и воду. Если бы мир не шатало из стороны в сторону день за днём, он бы назвал это лучшим временем его жизни.

Под солнце его вытащили в один из бесконечных дней благоденствия. Тут было существенно холоднее, Гату даже задумался о том, что больше не придётся закупоривать норку землёй, чтобы сохранить ночную прохладу.

Но норы